Философская и юмористическая проза

Бодров Эдуард Николаевич

А черти летели от Ямской площади по Конюшенной улице, облизываясь, улыбаясь, хохоча, матерясь, попивая "горилку" (вырывая её когтистыми лапами друг у друга и закусывая солёными огурцами), сбивая с прохожих шляпы и громко гогоча им вслед!

Урядник местного полицмейстерства Глобидон Амбулаторьевич Губочмоп стоял в конце Конюшенной улицы (в полицейской мощной каске с гербом, в форменном мундире с пряжкой, в больших, тяжёлых сапогах с железными подошвами), толстые, волосатые руки слегка уперев в бока и спокойно ждал, когда черти подлетят ближе. Рожа Глобидона Амбулаторьевича почти ничего не

выражала.

Черти, весело хохоча, облизываясь, попивая "горилку", визжа и гогоча, подлетали всё ближе и перед самым Глобидоном Амбулаторьевичем слегка замедлили лёт, несколько вытаращившись усатыми бровями и злыми глазами на непонятную фигуру в блестящей, жёлтой каске. Глобидон Амбулаторьевич стоял, как памятник – не шевелясь, совершенно-спокойно. Но когда они подлетели ближе, он схватил мощной волосатой рукой (грубыми, цепкими полицейскими пальцами) за загривки сразу двух чертей и другой рукой двух других и поволок в участок! Черти попробовали, было, взвизжать, заругаться "матом", засучить ногами, замотать бородами, плеваться и дуть на Глобидона Амбулаторьевича, но тот (со словами: "У меня не попляшете!") поволок их быстрым ходом – и через пять минут черти уже сидели в кутузке – холодной, сырой, со склизкими стенами, тёмной, ветреной (с незастеклённой решёткой оконца) и с рябыми, прыщавыми жабами, выглядывающими из разных углов.

Чертям стало грустно. Вообще – это хорошо, когда чертям грустно – тогда, значит, ангелам весело!

Это ведь – как две несовместимые глобальные субстанции: черти и ангелы! Что им вместе не ладится? Что за сущность (принципиальная схема) тех и других – направленная на взаимоуничтожение?! И от этого на Земле войны, раздоры, драки, кровь, насилие, эгоизм, бесчеловечность. Глупо!

Над этим, наверное, и задумался один чёрт. Спросил: "Братцы! Может, нам покаяться? В ангелы нас не возьмут, но на стройку или на мельницу работать примут. "РабФак" закончим – образование будет, уважаемыми чертями станем! Ведь злой чёрт – он и в работе злой".

Задумались черти.

– А куда нам дорога из этой "кутузки"? – спрашивает другой чёрт. – На каменоломню, валуны на плечах таскать, цепями-колодками позвякивать до самой смерти".

– А когда у тебя смерть? – спрашивает третий чёрт.

– У меня через триста лет.

– А у меня через четыреста.

– А у меня, вообще, через пятьсот, – говорит первый чёрт.

– Долго! – вздохнул третий чёрт.

– Долго! – согласились черти. – Попробуй триста лет на спине валуны таскать – позвоночник к ногам переместится!

Поплакали черти над прежней (вольной, пакостной) чертячьей жизнью и решили каяться и проситься на работу – в ЛЮДИ!

Однако вмешалась Мать-Природа уже! Глобальное равновесие чтоб восстановить. Ведь убери всех чертей из жизни – процесс жизнедеятельности остановится на земной планете, организмы перестанут питаться друг другом. В человеческой жизни чертей не надо! А в природе пускай чуть-чуть остаются – для таких же животно-ногих, как они сами.

И к утру' черти исчезли (испарились, выветрились)! Пришёл Глобидон Амбулаторьевич с цепями, с наручниками, а чертей нет! Куда делись?

Посмотрел Глобидон Амбулаторьевич внимательно: а на полу лужа дурно-пахнущая. Наверное, черти

такой вонючей водицей сквозь землю просочились?

И где они теперь выпрыгнут(?) – чёрт знает! Может – летящей машиной, не глядящей на светофор, давящей пешехода? Может – пулей из винтовки солдата, который "козёл отпущения" всей "дури" на Земле? Может – в голове-фантазии какого-нибудь неладного человека? Черти – они злы и скверно-вонючи!

Но черти чертями, а нас УПАСИ, Бог, от всех чертей!

18 апреля 2006 года.

5. Гадила Питерский и его дядюшка Градифо'н Обколдуевич Гадишмяки.

Гадкие времена настали в Гадиловском уезде Губошлёпской губернии! Особенно в селе Гвоздолуповка – что на берегу реки Гвоздячихи!

Дело в том, что приехал в этот уезд Гадила Питерский, а он – племянник министра Небезопасных Дел-Гадишмяки, который всю страну обозвал "свиньёй паскудной" и устроил в ней жандармский карательный режим – то есть: за любой тонкий голос (выше ноты "си") – штраф: "семь шкур с виноватого долой" или "расстрел на месте"! За любой голос не вовремя, не к месту и не кстати – то же самое! А за особо громкий, несвязный (а, тем паче, жалобный) вопль – ещё того хуже!

Граждане должны: ходить молча, глаза держать чуть-чуть в пол и на вопросы отвечать чётко! Таковы требования Новых (гадиловских) "законов".

А Гадила Питерский (злостный хулиган, анти-карьерист и неплательщик налогов) сбежал из светлого города Питера (дабы он света не выносил) и "окопался" (обставился хорошей мебелью и тремя бабами) в деревне Зачеши-Ногой-Зауховке (спрятался, так сказать, от жандармерии). Он – хоть и племянник министра Гадишмяки, а с законами не в ладах!

Но: Гадишмяки – ГАД сверху, а Гадила – ГАД снизу! И пошла в Гадиловском уезде пакостная жизнь.

* * *

Началось с того, что Гадила свинью зарезал (прямо на улице). Подкрался из-за кустов и тремя ловкими ударами (зубами по горлу) свалил её насмерть. Бабы – в шоке, мужики – в страхе, свиньи – на улице вообще не появляются.

Потом – притащил Гадила ведро дёгтя и намазал рожу председателю местного сельского департамента Козьме Хвостатому. "За что?" – спрашивает Козьма. "А ты закона о поддержке местного малого бизнеса не выполняешь. Я живу впроголодь, а ты мне моими бабами в соседнем селе торговать запретил! За это тебе и "клякса"!"

Собрали суд хуторской (сельский). Покопались в "законах" гадильных. И – делать неча – Гадилу оправдали. И "талон" ему ещё выдали: освобождён от насильственного задержания жандармами сроком на три месяца.

И поехал с этим "талоном" Гадила в Питер (16 октября над.., над.., надцатого года) – дабы совершить там злые, "козлиные" дела.

* * *

Но устала Родина от гадья! Устала – и сбросила с себя всё гадьё! А как? А так: вышел рано утром подмастерье Федя Вихроволосиков на уличную мостовую, свистнул в три пальца – и свалилось всё дерьмо с нашей жизни прямо в яму уготовленную! Туда и дорога всем этим скотам!