Философские сонеты
Шрифт:
В реальность бытия погружены,
С годами мы становимся мудрее.
Житейской суетой поглощены,
Уж не витаем боле в эмпиреях.
С небес во грешный мир обращены,
Мечты мы забываем контур зыбкий,
И лишь надеемся, что будем прощены
Всевышним за невольные ошибки
В своих деяниях – для
Для мыслей и, конечно, для улыбки!
Alia tempora[87]
Другие времена нас ожидают —
Хотим мы это или не хотим,
Они в согласье с планом наступают
Не ведомым ни нам, ни даже им
Власть предержащим, неприкосновенным,
Напыщенным факирам лишь на час,
Что будут сметены благословенным
Муссоном перемен в который раз.
За горизонтом что грядёт, не знает
Никто, ни хиромант, ни неофит.
Но ветер перемен нам навевает
Надежд благих пьянящий композит,
В другие времена нас завлекает —
Так пламя мотыльков к себе манит!
Antiqua, quae nunc sunt, fu'erunt olim nova[88]
Всё старое, когда-то было новым,
Последним криком моды и идей,
Но по законам времени суровым
Ушло в небыль, отправлено в музей.
О нём лишь вспоминают эрудиты,
Доценты с докторами всех наук,
Не преминёт и олигарх маститый,
Украсить раритетом свой досуг.
Но, часом, в новоявленном изыске
Мы узнаем знакомый силуэт
Уже далёких, но до боли близких
Реалий, чей давно растаял след.
Что ж, видно мудрость говорит недаром
О новом, как давно забытом старом.
Post scriptum (P.S.)[89]
В конце письма поставить vale…
А. Пушкин (Евгений Онегин)
В конце письма иль манускрипта,
После положенных словес,
Мы механически постскриптум
Шифруем коротко – P. S.
Штриха иной раз не хватает,
Чтоб подчеркнуть свой политес,
И тут нас снова выручает
Непритязательный P. S.
Но если вы к себе отныне
Хотите вызвать интерес,
Не разумея по-латыни,
Как говориться, ни бельмес,
В конце письма поставьте fini
И не забудьте о P. S.
Alea jacta est[90]
Я посетил тот Рубикон, где жребий
Был брошен Цезарем столетия назад,
Где знак судьбы узрев на звездном небе,
Он двинул легионы на Сенат.
Явилась мне картина перехода,
Преодоления изменчивой реки
Участниками Галльского похода
Приказу римского Сената вопреки.
И впереди, на верном Борисфене,
Гай Юлий Цезарь с поднятой рукой
Соратников зовёт… Но нет, передо мной
Канава сточная, где в грязной, мутной пене,
Прибитой к берегу лоснящейся волной,
Лишь смрад индустриальных испражнений.
Entia non sunt multiplicanda praeter necessitatem[91]
Стремясь историю понять,
Мы множим сущности бездумно,
Вместо того чтобы принять
То, что логично и разумно.
Не удовольствуясь простым
Рациональным объясненьем,
Готовы верить мы любым
Сенсационным откровеньям.
Что, мол, пришельцы попотели
Над возведеньем Пирамид,
И что не Пушкин на дуэли
Дантесом мерзким был убит…
И даже будто в Мавзолее
Не настоящий вождь лежит!
Ignoramus et ignorabimus[92]
Мы, несомненно, многого не знаем
И не узнаем видно никогда —