Философский словарь
Шрифт:
Антитринитарии (Antitrinitaires)
Те, кто не верит в Троицу (от лат. Trinitas). Вольтер в своем «Философском словаре» потратил немало стараний, чтобы доказать, что с точки зрения разума они совершенно правы, но старался он напрасно, ибо Богу вовсе нет никакого дела до рациональных рассуждений. Единство трех лиц в одном лице действительно не поддается рациональному объяснению. Но разве ему поддается идея бесконечной и всемогущей личности? Если человек произносит слово «Бог», это означает, что он заранее отказывается от стремления понимать. А сколько будет этого Бога – один, три или 52 – не имеет никакого значения.
Античность (Antiquit'e)
Синоним древности, или долгий период, отсчитываемый от конца доисторических времен до начала средневековья – от изобретения письменности примерно 5 тыс. лет назад до падения Римской империи (во всяком случае, в европейской традиции утвердилось именно такое мнение), иначе говоря, приблизительно 35 веков истории. Понятие античности по самой своей природе относительно и ретроспективно.
Антропный Принцип (Anthropique, Principe -)
Раз уж мы существуем, значит во Вселенной имеется некоторое число характеристик, без которых наше существование стало бы невозможным. Из этого положения и выводится антропный принцип, позволяющий протянуть нить между человеком и Вселенной, между биологией и физикой, наконец, между настоящим и прошлым. Но не нарушаем ли мы при этом причинно-следственный порядок? Ответ на этот вопрос зависит от конкретной интерпретации принципа и даже от его формулировки, ибо он и в самом деле может быть изложен в двух формах. В слабой форме (Дикке (27), 1961) он гласит: «Если во Вселенной есть наблюдатели, значит, Вселенная должна обладать свойствами, делающими возможным существование этих наблюдателей». С этим трудно спорить: если человечество является составной частью реальности, из этого с очевидностью вытекает, что Вселенная такова, что существование человечества в ней возможно. В сильной форме (Картер (28), 1973) антропный принцип, напротив, звучит достаточно спорно: «Вселенная с ее законами и организацией должна быть устроена таким образом, что рано или поздно в ней должен появиться наблюдатель». Эта формулировка отражает ничем не оправданный переход от возможного к необходимому и рассматривает человека как цель, пусть и частичную, существования Вселенной. Это уже не просто антропный, а антропо-телеологический, даже антропо-теологический принцип, намного превосходящий все, что мы можем требовать от физики. Впрочем, кто сказал, что физикам запрещено заниматься метафизикой?
Антропогенез (Hominisation)
Человечество не есть сущность; это – история, и прежде всего естественная история.
Антропогенезом называют биологический процесс, в результате которого Нomo sapiens постепенно – путем мутаций и естественного отбора – выделился из предшествующих ему видов. Далее встает вопрос о становлении человека в нормативном смысле этого слова, и это уже не антропогенез, а гуманизация. Второе невозможно без первого, но первое без второго вообще не имело бы смысла: получилась бы всего лишь еще одна крупная обезьяна.
Антропология (Anthropologie)
Этимологически – познание (logos) человека (anthropos). Но термин выглядит достаточно туманным, как, впрочем, и само понятие. Имеется ли в виду философское познание? Или научное познание? Тогда в области какой конкретно науки оно лежит? Многое из того, что нам известно о человеке, есть результат достижения наук (физики, биологии, палеонтологии и т. д.), непосредственным предметом изучения которых он отнюдь не является. Что касается так называемых гуманитарных наук (этнологии, социологии, психологии, лингвистики, истории и т. д.), им так и не удается объединиться в единую науку, которая и могла бы называться антропологией. Точнее говоря, все эти науки только и существуют благодаря своему категорическому нежеланию сливаться в единый дискурс, в котором без следа растаяло бы все смелое и радикальное, что есть в каждой из них. Единство вида не подлежит обсуждению, но вот его автономия – другое дело. «Человек – это не империя в империи», – сказал Спиноза. Вот почему гуманизм не может претендовать на звание религии, а антропология – на звание науки.
Антропоморфизм (Anthropomorphisme)
Стремление придать человеческие черты тому, что не является человеком, в частности животным или богам. Именно это и происходит в баснях и в религиях. «Если Бог создал нас по своему образу и подобию, – пишет Вольтер, – мы сумели ответить ему тем же».
Антропофаги (Anthropophages)
Научное обозначение людоедов – тех представителей рода человеческого, которые не брезгуют употребить в пищу мясо своих собратьев. Доказано, что антропофагия была характерна для подавляющего большинства примитивных цивилизаций, хотя использовалась не с гастрономической целью, а в качестве ритуала. Как бы это ни шокировало нас сегодняшних, сами мы поступаем еще хуже. Еще Вольтер писал: «Мы убиваем своих соседей и сомкнутыми, и разомкнутыми боевыми порядками и за самую презренную плату трудимся над кухней
Антропоцентризм (Anthropocentrisme)
Стремление поставить человека в центр, но не ценностей, как это делает гуманизм, а бытия. С точки зрения антропоцентризма Вселенная создана исключительно для нас, а потому все на свете должно вращаться вокруг нас. Сущность антропоцентризма настолько же легко понять с позиции психологии (что-то вроде нарциссизма, свойственного целому виду), насколько трудно принять с позиции рационального мышления. Почему, собственно, человечество должно оказаться в таком удивительно привилегированном положении? Ответить на этот вопрос нельзя, не прибегая к помощи религии, которая сама является парадоксальной формой антропоцентризма (ее истинным центром остается Бог), или критицизма, который являет собой гносеологический антропоцентризм. «Коперникианская революция», предложенная Кантом, на деле является контрреволюцией, попыткой вновь поместить человека в центр, откуда его изгнал прогресс науки. И не только в центр познания посредством трансцендентальности, но и в центр творения (представив его как конечную цель творения) посредством свободы. Но это все равно что признать идеи Просвещения, не отказываясь при этом от веры. Центральным вопросом философии, утверждает Кант, является вопрос: «Что такое человек», и все остальные вопросы сводятся к нему же. Лично я считаю это проявлением философского антропоцентризма, и это служит одной из причин того, что я не кантианец.
Более убедительным представляется мне в этой связи Фрейд. В знаменитом отрывке из «Опытов прикладного психоанализа» он перечисляет три нарциссические травмы, которые нанес человечеству научный прогресс: коперникианская революция, т. е. подлинная революция, совершенная Коперником, в результате которой человек оказался изгнан из центра Вселенной (космологическое унижение); эволюционизм Дарвина, указавший человеку на его место в животном царстве (биологическое унижение); наконец, сам психоанализ, доказавший, что «мое “я” не является хозяином в собственном доме» (психологическое унижение). Я бы добавил к этому списку Маркса, Дюркгейма и Леви-Строса (29), которые показали, что человечество не является хозяином ни самому себе, ни истории. Разумеется, следует иметь в виду, что античные мыслители, как о том напоминает Реми Браг (30), отнюдь не рассматривали центральное положение как привилегированное (Плотин приводит в пример человеческое тело, а Макробий (31) – сферу; и в том и в другом случае центр – скорее «низ», чем «верх»), а сама Земля вплоть до Возрождения виделась чем-то вроде подвала Вселенной, но это, в конце концов, не так уж и важно. Гораздо важнее другое: вся совокупность знаний новейшего времени определенно свидетельствует против антропоцентризма, что доказывает правоту Фрейда. И как же повел себя в этих обстоятельствах антропоцентризм? Присущий ему нарциссизм быстро нашел себе разнообразные утешения: философские (Кант, Гуссерль (32)), научные или псевдонаучные (антропогенный принцип), наконец и главным образом, психоаналитические. Мое «я» не может распоряжаться в собственном доме? Ну и что, зато у меня есть подсознание, мое второе «я», и пусть оно порой ведет себя абсурдно, так даже интереснее! Не спорю, в этом присутствует элемент искажения психоанализа, но таково основное правило всякого успешного предприятия, которое не обходится без недоразумений. Просто Нарцисс покинул свой водоем и разлегся на диване. «Ах, до чего я интересный человек! Какая во мне глубина! Какая сложность! А взять моего отца? А мою мать? Какая бездна смыслов, драм, прихотливых желаний!» И вот уже психоанализ, начинавший с роли психологической травмы нарциссического сознания человечества, превращается в его очередное, нарциссическое же, утешение, может, только еще более самовлюбленное и болтливое, чем все прочие. Хорошо еще, что психоанализ иногда способен излечить нас от себя самого. Стоит утратить интерес к себе, и с лечением покончено.
Апагогическое Доказательство (Apagogique, Raisonnement -)
Научное и даже несколько педантичное название доказательства от противного (Абсурд). Иногда апагогическим называют также доказательство истинности суждения путем опровержения не одного прямо противоположного суждения (как в доказательстве от противного), а всех суждений, которыми можно было бы заместить данное суждение в рамках решения одной и той же проблемы. Эта процедура столь же тяжеловесна, сколь и обозначающее ее слово.
Апатия (Apathie)
Отсутствие страсти, воли или энергии. Впрочем, подобная многозначность термина появилась лишь в новейшие времена вместе с верой в то, что в основе энергии и воли обязательно лежит страсть. Поэтому людям новейшего времени апатия часто представляется симптомом (в частности, некоторых шизофренических или депрессивных состояний), и нельзя сказать, что они так уж заблуждаются. Другой вопрос, сводится ли понятие апатии только к этому. Если мы рассмотрим его этимологию и установим его первоначальное значение (apathos в переводе с греческого – отсутствие страсти, волнения), то перспектива разительным образом изменится. Стоики, например, полагали апатию не слабостью, а добродетелью. Почему? Потому что они больше верили в храбрость, чем в страсти, а для того, чтобы действовать, вовсе не нуждались в каком-то особом подъеме. Может быть, в отношении страстей они были прозорливее нас – как мы прозорливее их в отношении воли? Познать можно лишь то, что преодолеешь. У каждой эпохи – те озарения, которых она заслуживает.