Философы с большой дороги
Шрифт:
остатками тлеющего раздражения.
– Увидишь, дело того стоит. Я хоть раз ошибался?
Казалось, я впадаю в детство: Юпп спрятался за углом, выслав меня
звонить в дверь, ведущую в небольшую квартирку на первом этаже.
– Хорошо, ну позвоню я. А потом что делать – убегать что есть мочи?
– Нет. Кто бы ни открыл – говори по-английски и вымани его наружу.
– Добрый день, – обратился я к появившемуся на пороге типу. Лицо его
было покрыто многочисленными шрамами. –
Меченый окинул меня задумчиво-высокомерным взглядом: вряд ли возникший
на ступеньках вашего дома синяк в дешевом спортивном костюме может вызвать
иную реакцию.
– Нет? В таком случае: мой форейтор был насмерть зашиблен смертоносными
лучами Сатурна, и моим фрикаделькам не светит теперь счастливое Рождество. А
если вы сделаете еще пару шагов мне навстречу – у меня есть приятель, он
устроит вам нечто такое, что вряд ли кому придется по вкусу.
Нахмурившись, Меченый подошел со мной к машине, на ходу возмущаясь во
весь голос: он, мол, не понимает, что здесь происходит, – однако тут из-за
спины у него возник Юпп и ткнул беднягу пушкой в весьма деликатное место.
Войдя в дом, мы обнаружили там еще одного жуткого типа и Корсиканца,
который, судя по всему, был сдан на руки этим нянькам в качестве гаранта
того, что полицейские будут вести себя в день матча как паиньки.
– Стойте, где стоите, – буркнул Юпп. – Надеюсь, все в курсе: больше
всего на свете я люблю нажимать на курок. Ехали мимо – захотелось проведать
вас, глянуть, готовы ли вы к предстоящей неделе.
Будь я не в духе, ответ Корсиканца вряд ли придал бы мне бодрости.
Слова он цедил с трудом – его просто душила ненависть:
– Входите, входите. Не терпится вас застрелить.
– Вот и ладушки! – кивнул Юпп. – А то я боялся, все ли у вас хорошо с
памятью. Ну, мы тогда пойдем...
Покуда мы пристегивали всю компанию наручниками к ближайшей батарее,
Меченый поинтересовался:
– Юбер, ты в курсе – Режи тут все желал с тобой повидаться? Насчет
Тьерри.
Юпп ничего на это не ответил, и о чем шла речь, осталось для меня
загадкой.
Уже сидя в машине, я попытался приподнять покров тайны:
– А кто это – Режи?
– Так, один тип. – Юпп предвосхитил мой следующий вопрос: – Большая
шишка. Преуспевает в бизнесе, доходы от которого как-то не принято указывать
в налоговых декларациях.
– А Тьерри?
– Его племянник.
– Да? А почему он хочет с тобой о нем поговорить?
– Он сидел в Ле Бомметт со мной. Был найден мертвым в тюремной
подсобке. В тот самый день, когда меня освободили.
Я размышлял, стоит ли мне расспрашивать дальше, но Юпп знал – так
просто от меня не отделаешься, поэтому продолжил рассказ:
– Я как раз шел получать вещи. Перед освобождением. Проходил мимо этой
подсобки – рядом с кухней, вижу, Тьерри там что-то возится. Он, видно,
чувствовал себя в безопасности: меня ведь выпускали на волю. А может,
считал, что, коль он племянник Режи, ему все нипочем...
– Ну, долго отсидел? – спрашивает он меня.
– Да уж, – говорю. Что тут еще ответишь?
– И все из-за того, что увели машину, на которой ты думал смыться? Вот
уж не думал, когда ее угонял, что все так презабавно выйдет!
– Мы ведь знали друг друга еще с первой отсидки по малолетству. Ну и
тогда, в Монпелье, он увидел, что я вхожу в банк, и позаимствовал машину.
– А умер-то он как?
– Мы стояли друг против друга и рядом – ни души. И тут я вижу – рожа у
него просто просит хорошего удара головой. Упустить такую возможность я не
мог. А прикончило его падение на пол. Так что сажать за решетку нужно мадам
Гравитацию...
* * *
Улетнейший из налетов
Это не лезло ни в какие рамки: я не только был готов вовремя, я был
готов заранее. Просто-напросто спозаранку. Это я-то! Учитывая, что
фотографию «Эдди пьет свой утренний кофе» можно помещать в
пиктографическом словаре в качестве иллюстрации к слову
«поздно». Я, чье излюбленное занятие – нежиться в постели,
размышляя о первопечатниках XV века: Зайнере, Занисе и Заротисе. Однако от
Юппа не было никаких вестей...
У меня было время неоднократно полюбоваться собой в зеркале,
досконально рассмотреть полицейскую форму, которую добыл для меня Юпп. Форма
сидела на мне как... как форма, которая сидит очень хорошо. Выглядел я в ней
на все сто: ни дать ни взять настоящий деревенский жандарм (не так давно
изрядно избитый), любящий пропустить стаканчик, что не способствует его
дальнейшему продвижению по службе. Раздобыть форму – это была Юппова идея.
Не то чтобы без формы при ограблении не обойтись, но выглядела она
презабавно, а натянув ее на себя, значительно упрощаешь передвижение в
пространстве, где каждый третий – полицейский.
Я нервничал. Дрейфовал вдоль берегов нервного кризиса по направлению к
острову паники, так как мы и без того уже выбрали у нашей удачи кредитов на
миллион с гаком. Я раскручивал педали страха все быстрее и быстрее, ибо у