Филумена Мартурано

де Филиппо Эдуардо

ФИЛУМЕНА. Только поэтому?

ДОМЕНИКО. Нет... и потому, что люблю тебя. Двадцать пять лет мы были вместе. Это целая жизнь — двадцать пять лет! Воспоминания, устремления, общие интересы... Я понял, что без тебя жить не смогу. Я убежден в этом. Есть вещи, которые понимаются сердцем, и я их прочувствовал. Я хорошо тебя знаю, вот поэтому и говорю все. (Тяжело, печально.) Ночами не сплю. Уже десять месяцев прошло с того вечера, помнишь?.. А я не знаю покоя. Не сплю, не ем, не дышу свежим воздухом... не живу! Если бы ты знала, что у меня на сердце... Прерывается дыхание... вот так... (словно глотает воздух) и останавливается вот здесь... (показывает на горло). Ты не можешь, не должна заставлять меня так жить. У тебя есть сердце, ты женщина и прожила большую жизнь,

ты поймешь... мне хотелось бы немного счастья. Не мучай меня! Вспомни свои слова: «Не клянись!..» Я не поклялся. Но теперь я прошу у тебя милостыню. Буду просить, как пожелаешь: на коленях, буду целовать у тебя руки, платье... Скажи мне, Филуме, скажи, кто мой сын, кто моя плоть... моя кровь?.. Скажи ради себя самой, не думай, что я хочу тебя обмануть... Все равно я женюсь на тебе, клянусь!

ФИЛУМЕНА (во время долгой паузы смотрит на него). Хочешь знать?.. Я тебе скажу. Достаточно мне сказать: «Вот твой сын», — и что ты станешь делать? Постараешься, чтобы он всегда был с тобой, станешь ломать голову над тем, как обеспечить ему лучшее будущее, и уж, конечно, сделаешь все, чтобы денег у него было больше, чем у двух других...

ДОМЕНИКО. Да что ты, Филуме!...

ФИЛУМЕНА (вкрадчиво и с нежностью). Ну тогда помоги ему! Ему нужна помощь: у него четверо детей.

ДОМЕНИКО (тревожно и вопросительно). Рабочий?

ФИЛУМЕНА (подтверждая). Водопроводчик, как называет его Розалия.

ДОМЕНИКО (себе самому, постепенно углубляясь в размышления). Хороший парень... хорошо сложен... завидное здоровье... Но зачем ему было так рано жениться? Сколько он зарабатывает в своей маленькой мастерской?.. Но и это неплохая профессия. Имея капитал, можно открыть небольшую фабрику с рабочими. Хозяином будет. Затем — магазин по сбыту новейшего водопроводного оборудования... (Вдруг с подозрением, глядит на Филумену.) Смотри-ка... именно жестянщик, водопроводчик! Женатый и самый бедный...

ФИЛУМЕНА (делая вид, что ей неприятно). А что остается делать матери? Помогать самому слабому... Но ты не веришь... Ты хитер, ты... Это Риккардо, коммерсант.

ДОМЕНИКО. Продавец белья?

ФИЛУМЕНА. Нет-нет. Умберто — писатель.

ДОМЕНИКО (зло и безнадежно). Опять... снова ты мучаешь меня.

ФИЛУМЕНА (взволнованная искренним тоном Доменико, призывает все свои самые нежные чувства, стараясь в последний раз объяснить все ясно и убедительно). Выслушай меня хорошенько. Думми, чтобы больше к этому не возвращаться. (В порыве долго сдерживаемой любви.) Я любила тебя всей душой, всю жизнь! В моих глазах ты был богом... я и сейчас люблю тебя, может быть, больше, чем прежде... (Заметив вдруг, что он не слушает и не понимает ее.) Ах, что я делаю, Думми! Сама причиняю тебе страдания. Господь дал тебе все, чтобы быть счастливым: здоровье, красоту, деньги. А мне? Чтобы не причинять тебе неприятностей, я молчала. Я молчала и тогда, когда была близка к смерти. Ты оказался щедрым — приютил трех несчастных. (Пауза.) Не спрашивай больше, все равно ничего не скажу... Я не имею права сказать... Будь благороден и никогда не выпытывай у меня. Я люблю тебя, Думми, и если в минуту слабости... Это будет несчастьем для нас. Ты и не заметил, как, едва я сказала, что твой сын — водопроводчик, ты тотчас стал думать о деньгах... о капитале... о большом магазине... Твое беспокойство справедливо: «Деньги-то ведь мои!» Начинаешь задумываться: «Почему я не могу сказать, что я его отец?», «А чьи же двое других?», «Какие у них на меня права?» Настоящий ад!.. Тебе должно быть ясно, что из-за денег они подерутся... Трое взрослых людей, не мальчишки... Они убьют друг друга... Не думай о себе и обо мне, подумай о них, Думми. Самое прекрасное, что связано с детьми, мы уже потеряли. Дети, это — когда их носишь на руках, когда они еще крошки, когда над ними трясешься, когда у них что-то болит, и они не могут объяснить, что и где у них болит... Они бегут тебе навстречу, протянув ручонки, кричат «папа!» Дети и тогда, когда они приходят из школы — руки замерзли, нос красный, — и просят чего-нибудь вкусного... Но когда они вырастают,

становятся взрослыми, тогда они или все равны или все враги... У тебя еще есть время... Я не хочу тебе зла... Пусть все останется по-прежнему и каждый пойдет своей дорогой!

За сценой слышатся первые пробные аккорды органа. Розалия выходит из «кабинета» в сопровождении трех молодых людей.

РОЗАЛИЯ. Пришел... священник пришел...

МИКЕЛЕ. Мама!

ДОМЕНИКО (встает из-за стола и долго глядит на всех, потом, вдруг решившись). Пусть все останется по-прежнему и каждый пойдет своей дорогой... (Молодым людям.) Я должен сказать вам...

Все ожидают в смятении.

Я благородный человек и не могу вас обманывать. Выслушайте меня.

ТРОЕ. Да, папа!

ДОМЕНИКО (взволнованный, смотрит на Филумену; решил). Спасибо. Сколько радости вы доставили мне! Ну так вот... Когда венчаются, отец ведет невесту к алтарю. Здесь нет родителей... Здесь дети. Двое поведут невесту, а один жениха.

МИКЕЛЕ. Мама, мы поведем тебя. (Идет к Филумене и приглашает Риккардо последовать его примеру.)

ФИЛУМЕНА (вдруг вспоминает). Который час?

РИККАРДО. Без пяти минут шесть.

ФИЛУМЕНА (подходит к Розалии). Розали...

РОЗАЛИЯ. Будьте спокойны. Ровно в шесть и там зажгут свечи.

ФИЛУМЕНА (опершись на руку Микеле и Риккардо), Идемте.

Проходят в «кабинет».

ДОМЕНИКО (к Умберто). А меня поведешь ты...

Небольшой кортеж скрывается в «кабинете». Розалия взволнована; кроткая, как всегда, она остается на своем месте, хлопая в ладоши и смотря на занавеску, разделяющую «кабинет» и гостиную.

За сценой орган играет «Свадебный марш». Розалия плачет. Немного спустя к ней подходит Альфредо, и они вместе наблюдают церемонию. К ним присоединяется и Лючия. Темнеет, становится абсолютно темно. Затем со стороны террасы пробивается лунный свет, постепенно зажигаются огни люстры. Проходит некоторое время, Филумена в сопровождении Умберто, Микеле и Розалии выходит из «кабинета», идет налево.

ФИЛУМЕНА. Мадонна, как я устала!..

МИКЕЛЕ. Теперь отдыхайте. Мы тоже пойдем. У меня завтра в мастерской много работы.

РОЗАЛИЯ (с подносом, заставленным пустыми бокалами, подходит к Филумене). Поздравляю, поздравляю, поздравляю... Какая красивая церемония! Сто лет тебе жить, дочь моя!

РИККАРДО (из «кабинета»). Венчание было действительно прекрасным.

ФИЛУМЕНА (Розалии). Розали, стакан воды...

РОЗАЛИЯ (с уважением). Сию минуту, синьора... (Уходит.)

ДОМЕНИКО (из «кабинета», с бутылкой старого вина, пробка залита сургучом). Никаких гостей, без банкета, только бутылка вина для семьи, здесь и разопьем... (Берет со шкафа штопор.) А потом пойдем спать. (Открывает бутылку.)

Розалия возвращается со стаканом воды на блюде, чтобы Филумена, как это принято в Неаполе, могла запить вино водой.

РОЗАЛИЯ. Вот вода.

ДОМЕНИКО. Для чего нам вода?

РОЗАЛИЯ (словно говоря: «Но меня просила донна Филумена»). Синьоре...

ДОМЕНИКО. Скажи синьоре, что пить воду после венчания — плохая примета. Позови Лючию... Да, чтобы не забыть... Позови и Альфредо Аморозо, наездника, шофера и знатока скаковых лошадей.

РОЗАЛИЯ (обернувшись направо, кричит). Альфре!.. Альфре!.. идите выпить с синьором бокал вина... Лючи, ты тоже иди сюда.

Из глубины сцены появляются Альфредо и Лючия.

АЛЬФРЕДО. Вот и я.

ДОМЕНИКО (наполняет бокалы и раздает их). Чтоб долго жилось тебе, Филуме! (К остальным.) Пейте!

АЛЬФРЕДО (выпивая). За ваше здоровье!

ДОМЕНИКО (глядит на своего старого слугу с нежностью и грустью). Ты не забыл, Альфре, как бегали наши лошадки?

АЛЬФРЕДО. Черт возьми!

ДОМЕНИКО. Перестали... Давно перестали бегать. Я не хотел этому верить, всегда в мыслях видел, как они мчались. А теперь понял, да, давно их нет, очень давно! (Показывает на сыновей.) Вот кто помчится теперь! Ох, и помчатся эти лошадки, эти молодцы, эти чистокровные жеребцы! Альфре, какой вид был бы у нас, оседлай мы опять наших лошадок? Нам бы смеялись в лицо!