Финал
Шрифт:
– Ты специально над ним издеваешься?
– вслух задумалась Джулия, наблюдая за подругой, фотографирующей резвящихся детей во дворе.
– Да!
– ответила Сара, улыбаясь не только собственным мыслям, но и смешной рыжей маленькой девочке, скорчившей забавную мордашку при виде тети с фотоаппаратом.
– Кажется, я знаю, какой ты была в детстве!
– Ну, не такой милой и совсем не рыжей!
– махнула рукой украинка и подмигнула внимательно рассматривающей ее малышке.
– Так что с Генри?
– Во-первых, - девушка сделала несколько
– Это ему месть за то, что не звонил и долго молчал. Во-вторых, так интереснее! Ему постоянно приходится бороться, и...
– Воспитываешь? А не боишься, что ему надоест?
– посеяла зернышко сомнения в сердце подруги Джулия.
Сара замерла, оттянула от лица фотоаппарат и нервно сглотнула. По ее очень злобному взгляду украинка поняла, что за такие "ненарочно" оброненные фразочки можно схлопотать как минимум подзатыльник. Опасаясь за свое здоровье, Джулия присвистывая, повернулась лицом к парку, присматривая для себя путь к отступлению. И вдруг заметила сидящую на скамейке по ту сторону дороги светловолосую женщину. Она показалась украинке очень знакомой.
– Я сейчас, - словно завороженная увиденным, проронила Джулия и покинула подругу. Она перешла дорогу и без разрешения присела рядом с женщиной. Та не обращала внимания на нее, пока девушка не поздоровалась: - Привет, Эвридика!
Светло карие глаза смерили рыжую девчонку неприязненным взглядом и снова вернулись к созерцанию детворы.
– Это ты?
– хмыкнула недовольная соседством женщина.
– Слышала, у вас с Блайдом все замечательно? Поздравляю!
– Спасибо!
– улыбнулась Джули.
– А почему ты здесь? Одна и такая грустная?
– Я всегда...
– Неожиданно для самой Эвридики сорвалась правда, но она тут же попыталась спрятать ее за грубостью.
– А тебе больше не к кому приставать с глупыми вопросами?
– Нет!
– растянула на физиономии слишком уж довольную улыбку Джулия, что означало: "Фиг ты от меня избавишься!" - и женщина поняла это, шумно вздохнула и рассказала все, как есть.
– Видишь того мальчика с ямочками на щеках?
– указывая на ребенка, Эвридика умиленно улыбалась.
– Мой сын!
– У него твои глаза!
– подметила украинка, рассматривая мальчишку.
– Ты пришла забрать его домой?
– Нет, - опечалилась женщина и закрыла лицо руками, чтобы не показывать наворачивающихся на глаза слез.
– Я не могу к нему даже прикоснуться! Уолес отобрал у меня права... Мы поженились еще будучи студентами. Вечеринки, все такое. Нам как-то сложно было свыкнуться с тем, что нужно взрослеть. А потом выяснилось, что я беременна. Уолес сразу стал другим: суровым, серьезным, постоянно пропадал на работе. Ему было не до меня. А мне так хотелось хоть немного развеяться. Ведь ребенком занималась только я. И я устроила вечеринку. Он пришел злой. Мы поссорились. Он ударил меня, и я, не задумываясь, ушла. Меня не было неделю. Ночевала у подруг, ходили на концерты. Мне показалось, что жизнь снова стала прежней, легкой, без тяжелой ответственности. Прошел месяц. Я вдруг поняла, насколько скучаю по своему малышу... Но уже было поздно. Уолес подал в суд... и...
– Отобрал у тебя права...
– догадалась Джулия и внезапно вышла из себя, гневно высказавшись по этому поводу: - Урод! Нет. Ты, конечно, тоже дура! Захотелось порезвиться! Надо было раньше головой думать. Но материнский инстинкт...
Джулия то вскакивала, то присаживалась обратно на скамейку. И сейчас грустно рассматривала собственные носки ботинок.
– Никакой суд не может запретить тебе быть матерью и любить своего сына!
– совершенно грустно проговорила она.
– Ты обращалась к адвокатам? Пыталась вернуть себе сына?
Эвридика подозрительно покосилась на разбушевавшуюся девушку. А та уже готовилась лезть на баррикаду с лозунгами: "Дети - матерям, мужей - в ссылку, в Сибирь!".
– Ничего. Я ничего не делала. Я действительно плохая мать... Да успокойся ты!
– попыталась урезонить украинку женщина.
– Чего ты так разнервничалась? Это же моя личная проблема, а не...
– Эвридика! Запомни! Не бывает плохих матерей!
– Джулия внезапно сжала ее ладошку в своих руках и, глядя прямо в глаза, сказала: - Детям нужны родители несмотря ни на что. Даже если выросли и кажутся самостоятельными, они все равно скучают по родителям... По теплу маминой улыбки, по строгой и скупой похвале папы...
Собеседница сама не заметила, как слезы, поднятые из глубины души, заструились по щекам. Глаза украинки тоже блестели влагой. Эвридика поняла, что у девчонки, к которой она ревновала когда-то одного из своих многочисленных любовников, совсем не простая судьба.
– Камилла Уолкшир, - хриплым ломающимся голосом произнесла Эвридика.
– Что?
– не поняла Джулия.
– Не Эвридика! Меня зовут Камилла Уолкшир.
– Уже по-доброму улыбалась ей женщина.
– А ты... почему ты...
– Привет! Я Сара.
– Вмешалась в их разговор и смолкла, заметив слезливую идиллию. Она даже задумалась, а хорошей ли идей было подходить...
– Вы чего?
– попятилась назад Сара.
– Стоять!
– рявкнула на нее Джулия, утирая слезы.
– Дай мне свой фотоаппарат!
– Ни за что!
– замотала головой подруга.
– Ты когда так глазами сверкаешь, - явно что-то задумала! А если ты его грохнешь об асфальт?
– Дай!
– потребовала рыжая.
– Руки покажи!
– недоверчиво покосилась на ее ладони блондинка, удостоверилась, что чистые, пальцы не дрожат, и все-таки передала камеру Джулии. А она несколько минут что-то искала среди снимков и, наконец, отыскала.
– Мы можем распечатать эту фотку?
– показала картинку с миленьким кудрявым мальчишкой она.
Сара посмотрела на сделанный собственноручно кадр. Хорош! Гарольду бы понравилось! Она действительно становится настоящим "ловцом душ". Широкая довольная улыбка растянулась на лице начинающего, но уже востребованного фотографа.