Финт хвостом
Шрифт:
Эллиот сошел с крыльца и посмотрел на дорогу. Мешок был разорван с одной стороны, а мусор раскидан по всей проезжей части и вдоль водостоков. Вероятно, возмездие белых за то, что он кормит одного из их соперников.
Или они затеяли игру на безопасной территории черных.
– Вы видели кошек? Какого они были цвета?
– Нет, но уверен, что это были кошки. Собаки просто опрокидывают мешки, но если пакеты порваны, то это кошачьих лап дело. Их тут десятки слоняются.
– Да, я знаю. Две разные стаи. Они либо совершенно черные, либо полностью белые. Вот что странно.
Мужчина
– Вовсе не странно. В действительности они все из одной стаи. А на основании доминантных и рецессивных генов, отвечающих за окраску, если кошка не белая, то, значит, черная.
– Не понял, – сказал Эллиот.
– Это как двойное отрицание, – ответил сосед. – Если геном сообщает телу, что шерсть должна быть белой, тогда она будет белой. Но если код повторяет требование дважды, тогда уже включенный белый снова отключается. И вуаля! Черная кошка. Прекрасно приспособленная для того, чтобы перебегать дорогу перед врагом, или летать на метле, в зависимости от вашего вкуса.
– Почти как два минуса, которые дают плюс, – подметил Эллиот. – Вы это имеете в виду?
Сосед – этот лживый обольститель чужих жен – выглядел озадаченно.
– Ну, не совсем так… – начал он.
– Ладно, – перебил Эллиот. – Я разберусь.
Эллиот вернулся в дом.
– Подождите… А вы мусор не хотите собрать? – спросил сосед.
Эллиот захлопнул дверь, не ответив.
Тем вечером черный ферзь вернулся, приведя с собой новый помет пешек, и Хищник занял место ладьи.
Карта пожаров покрылась кошками-оригами. Их бумажные тела составляли сложный узор на сетке городских домов. Он не сомневался, что белые кошки выигрывали – пожары вспыхивали по всему городу из-за поджогов или случайных возгораний. А победа черных дарила временное спокойствие. И только после внезапного прекращения ужасных наводнений в Сан-Антонио в середине августа он понял, что сражения кошек были также связаны с более крупными, более значительными событиями.
Эллиот везде брал с собой блокнот, записывая новости, которые слышал или читал, и пытался сопоставить кошачий конфликт с внешними событиями. Да, схема крайне хитра, но она была очевидна для всякого, кто внимательно за ней следил.
Туи заметил блокнот и начал донимать расспросами, почему он вечно сидит над этими записями и больше не играет в шахматы и волейбол.
Эллиот не собирался обсуждать с ним свое открытие. Он доверял Туи, но в мире существовало слишком много хаотичных сил, чтобы раскрывать карты раньше времени. Перед ним открывались свидетельства вечного сражения: черные и белые шахматные фигуры, черные и белые шестиугольники на волейбольном мяче, черно-белая плитка на полу станции.
Он вносил в блокнот все свои наблюдения. После той партии, которая стоила белым второй ладьи, в Мехико наконец-то поймали трех мужчин, причастных к убийству в магазинах йогуртов. Когда белые отомстили, взяв черного слона, мексиканские власти отказались соблюдать американский закон об экстрадиции осужденных преступников.
Когда белые воспользовались преимуществом и напали на
И это еще не все: шестеро альпинистов погибли в лавине на итальянской стороне Альп; начался всплеск насилия в Восточном Остине; разгорелись лесные пожары в Калифорнии. После побед черных полицейский департамент объявил о том, что между бандами в Остине заключено перемирие, а шестнадцать объявленных погибшими подростков-туристов были спасены из горящего леса.
Рябь событий расходились от его дома и жизни огромными кругами.
Эллиот купил пятидесятифунтовую упаковку кошачьего корма и принялся кормить всю стаю черных кошек. Его дом стал их безопасной землей, и он никогда не видел поблизости белых. Он построил за гаражом приют для черных кошек, полагая, что если они будут питаться лучше, чем соперники, то и выигрывать станут чаще. И каким-то образом их победа была связана с его собственной: отвоевать Риту, вернуть ее и снова стать семьей.
Пока что преимущество было крайне незначительным – большинство диких кошек являлись хорошими охотниками… Но придет зима…
На третью неделю августа он задумался, что произойдет, если он сам вмешается в сражение.
В следующую смену они стали запасной бригадой, которая отправилась в четырехквартирный дом в Дав-Спрингс. Когда они добрались, дым и языки пламени уже бушевали, но предыдущей ночью черные выиграли, поэтому Эллиот особо не переживал.
Старшим был Антонио Гарца.
– Есть пропавшие, – крикнул он им, прежде чем их машина остановилась. – Ищите и спасайте – шевелитесь!
Эллиот и Войт побежали к зданию. Гарца отправил остальных протянуть дополнительный рукав на второй этаж. Они направлялись прямо в огонь.
– Видал? Гарца не тряпка, – поддразнил Войт. – Он сразу прижмет это адское пламя.
– Это здание построено с соблюдением требований, – заявил Эллиот. – Чуешь разницу?
– Да-да, конечно. Для тряпки всегда есть разница.
Эллиот ждал возможности хорошенько поддать Войту и спросить потом, кого он назвал тряпкой. Сейчас на это нет времени. Но позже…
Они ворвались на второй этаж.
В квартире было полно дыма. Даже в кислородной маске Эллиот чувствовал гарь и копоть и ни черта не видел.
От жары его бросило в пот. Квартира полыхала, как в аду, но внутри было подозрительно тихо. Единственным звуком, что доносился до его ушей, было собственное дыхание и звук воздуха, поступающего через маску.
Эллиот провел три года во вспомогательной команде, прежде чем его повысили. Он всегда проводил поисково-спасательные работы, как учили в книгах, крадясь вдоль стены, касаясь ее правой рукой и ощупывая пространство левой, не пропуская ни одной двери и ни одного отверстия. Кислорода хватит на пятнадцать минут. Далее придется возвращаться тем же утомительным способом, как и заходил. Уберешь руку от стены – заблудишься, а если заблудишься – умрешь.