Фирма веников не вяжет
Шрифт:
Для разнообразия я решила проверить работу установленного вчера «жучка» и послушать разговоры Эдуарда, которые, возможно, смогут пролить свет на непонятное исчезновение Константина Руднева и пропажу из Леркиной квартиры драгоценностей. Я быстро переоделась и схватила с журнального столика ключи от машины. Вот тут-то и наткнулась на записку от Гриши: «Скоро вернусь. Не волнуйся».
«Хм, этого и следовало ожидать, — начала я ругать себя, — ведь нормальные люди всегда оставляют сообщения на видном месте — на столе, например. И только я ищу их там, где обычно оставляю сама, — на диване или возле чайника…»
Теперь на душе стало
С утра и так было потеряно много времени, поэтому я занервничала: что, если все важные разговоры в кабинете коммерческого директора уже прошли в мое отсутствие? Я долго блуждала по улицам, укоряя себя за то, что вчера не удосужилась повнимательнее смотреть на дорогу. Но все-таки наконец выехала к знакомому зданию. Медленно проезжая мимо, разглядела мраморную вывеску, солидная надпись на которой сообщала всем, что здесь находится главный офис строительного концерна «Вавилон».
Вздохнув с облегчением и завернув в первый поворот, я остановила машину и включила приемник. Сначала ничего не поняла, но потом начала различать некоторые голоса и проводить параллели с моими вчерашними знакомыми. Ага, Валентин Сергеевич — огромный дядька в темно-синем костюме, — оказывается, был «олухом» и «идиотом». Ну что ж, с этим нельзя не согласиться.
А Роман Владимирович кто такой? Что-то я его не припоминаю… Хотя нет, вспомнила — молодой блондин с бриллиантовой булавкой. «Голос у него приятный», — по ходу дела подмечала я мелкие детали, вслушиваясь в разговор.
«Да это же Эдуард! — внезапно поняла я, уловив знакомые интонации в третьем голосе. — Но почему говорят на английском?»
Наконец я поняла, что в кабинете присутствует кто — то еще, не знающий «великого и могучего». И, сопоставив все собранные сведения, пришла к выводу, что четвертым в кабинете был тот самый иностранный компаньон, в честь которого фирма устраивала вчерашний прием.
Хорошо еще, что дела с английским у меня обстоят намного лучше, чем с французским, на котором я едва могу связать пару слов. Но на всякий случай я записала весь разговор на кассету, хотя и так поняла, что речь идет о срыве контракта, если иностранной стороне не будет в самое ближайшее время предоставлен какой-то отчет.
Ну, это уже кое-что… Я почти собралась уезжать, когда услышала слова прощания и звук хлопнувшей дверь. Но внезапно буквально приросла к месту, потому что разговор возобновился:
— Что же делать? Куда провалился этот идиот?
Вопрос был явно риторический, потому что ответа на него Эдуард так и не дождался, хотя кто-то еще находился в кабинете, кроме него. «Интересно, кто есть этот идиот?» — подумала я, подразумевая, что если эти слова произнести вслух, то обязательно надо сохранить тот акцент, на котором говорят все герои американских фильмов.
— Слушай, Эдик, а что Лерка говорит? — подал голос собеседник. — Может, она знает, где ее Костик, и просто никому не говорит?
«Так, это Василий», — сразу узнала я того самого мужчину, который и пригласил нас вчера на прием.
— Да нет, она сама переживает, — опроверг эту версию Эдуард. — Говорит, мать Руднева телефонными звонками ее достала.
— Слушай, а
Представив выражение его лица, мне захотелось отключить приемник. Но еще больше хотелось узнать моральный облик моего вчерашнего спутника. Интересно, что он сейчас скажет? В конце концов, какой же мужик упустит возможность похвалиться победой на любовном фронте! Но Эдик ничего не ответил, а очень спокойно перевел разговор на другую тему:
— Нам сейчас во что бы то ни стало надо узнать, куда папка подевалась, а ты только о женщинах думаешь.
Стоп! Какая еще папка? Что-то я ни о чем похожем не слышала. И я стала прислушиваться к разговору еще внимательнее, но в кабинете зазвонил телефон, и мужчины попрощались. Через некоторое время я совсем отключила приемник, потому что слушать про цены на плиты и кровельные материалы было неинтересно.
По пути я мучилась над загадкой, что это за таинственная папка, которой так интересуются в концерне, и куда ее мог подевать Константин Руднев? Впрочем, куда подевался он сам, я пока тоже не знала, но в самое ближайшее время надеялась выяснить.
Пока же у меня было запланировано небольшое дельце. Я критически осмотрела свой прикид: черные джинсы, облегающая черная водолазка, на груди болтается металлическая подвеска на крупной цепочке. Так, все в норме. Теперь, когда внешний вид меня вполне устраивал, я подмигнула своему отражению в маленьком зеркальце и направилась по своим делам.
В университете, как обычно, было многолюдно, что, конечно, не являлось показателем присутствия в «храме науки» нужных мне людей. Но я не потеряла надежду даже тогда, когда не обнаружила нужной группы в указанной в расписании аудитории. В студенческие годы мы тоже часто переносили лекции или не посещали их вовсе, просиживая это время в «курилках» и коридорах.
Времени на то, чтобы обойти весь универ вдоль и поперек, у меня не было, поэтому я просто решила обратиться к стоящим рядом молодым людям. Стоило мне сказать, что я разыскиваю Марка, Романа и Диму, как многие из них вызвались мне помочь. Оказывается, лекцию по гражданскому праву, которое обязаны были знать и филологи тоже, почему-то отменили. Поэтому мои знакомые отправились на репетицию.
«Странно, у Лерки пропали деньги, а они все еще не теряют надежды попасть во Францию… — удивилась я. — А может, это все-таки они?» Несмотря на благоприятное впечатление, которое парни произвели на меня в предыдущую нашу встречу, верить людям на слово или по первому ощущению я не привыкла. Принцип «доверяй, но проверяй» был основой моей профессии. Поэтому я мило улыбнулась невысокому парню, который вызвался проводить меня до общежития, в котором жили и творили непризнанные — пока еще! — гении из группы «Белая кость».
— Андр-р-рюха, — представился мой спутник, широко улыбнувшись.
Я тоже не смогла удержаться и улыбнулась в ответ: он так сильно картавил, что мне от души стало жаль парня, над которым поглумились родители. Конечно, они не могли предвидеть наличие дефекта речи у собственного ребенка, но вполне могли бы заняться его исправлением, нанять логопеда, например. Но, как бы вопреки моим горестным раздумьям, парень совершенно свободно, не комплексуя вовсе, начал рассказывать об общежитии, о группе, не обращая абсолютно никакого внимания на раскатисто-фрикативный звук.