Фирсов Русские флотоводцы
Шрифт:
В эти же дни с Корфу Сенявин отправлял к Черному морю Сибирский гренадерский полк с генералом
Л леей. Ему удалось уговорить генерала оставить, хотя бы па время, большую часть войск на острове. После ухода Ласси пришла почта.
Сенявину вручили два пакета из Петербурга, ему и Ласси. Едва начав читать, Сенявин машинально поем отрел на дату — рескрипт был подписан 14 декабря I Ж)5 года. Чем дальше читал он, тем большая тревога и озабоченность овладевали им.
Императорское именное повеление предписывало: < о всеми военными и транспортными судами, состоя-in ими под его, Сенявиным, начальством, при первом удобном случае отправиться к черноморским портим...
Первые мгновения адмирал не мог понять смысла происходящего и еще несколько раз перечитывал рескрипт. «Как же так? Пройти через океан и добрую дю-| и му морей, начать с успехом действовать против неприятеля, утвердиться на материке, обнадежить черногорцев и которцев, приступить к блокаде Далмации — и все это понапрасну? Что скажут черногорцы, ведь французы безжалостно расправляются г ними. Надо обдумать, искать выход.
Первое, что он подумал, — надо обстоятельно объ-мсиить все министру Чичагову и убедить его в нелепости замысла.
«Имею честь сообщить вашему сиятельству, — начал он письмо, — я лично удостоверился в искренней приверженности тех народов к России. Они готовы жертвовать не токмо собственностью, но и жиз нью, и верить им можно в том несомненно. Я намеревался тот народ освободить от ига французского и положил тому начальное основание... — Далее он со-общал о боевых действиях и закончил: — Ваше сиятельство легко вообразить себе может, с каким при-екорбием я должен был видеть, что все мои вновь предположения, о возможном и успешном проведении коих в действо почти нельзя было сомневаться, вдруг еделались тщетными».
Сенявин вспомнил о пакете, адресованном Лесси, и решил: «Будь что будет, вскрою пакет, когда вернусь на корабль, — подумал он. — Я сейчас за старшего начальника, не возвращать же его в Петербург». Оказалось, что рескрипт предписывал Лесси не возвращаться в черноморские порты, а задержаться на Корфу и ждать дальнейших указаний. Сенявин повеселел: «Стало быть, при дворе одумались, но почему о кораблях ни слова?»
На Корфу он сразу же начал восстанавливать ушаковское Адмиралтейство, корабли требовали немедленного ремонта. Пригодилась сноровка и опыт прежней капитанской работы в портах.
Русские моряки обосновались в Адриатике, видимо, прочно, и это вызывало нервозность в Париже. Эскадра Сенявина блокировала французские войска на побережье Далмации. На трудных дорогах через горные перевалы французов к тому же поджидали засады черногорцев. Дубровник, или, как еще его называли, Рагуза, лежал на пути французов из Северной Далмации в Которскую область.
По пути в Триест Сенявин зашел в Дубровник. Сенаторы, наслышанные о русском адмирале, встретили его почтительно. На море властвовал русский флаг. Они обещали, если появятся французы, просить защиты у русских моряков. Но это оказалось уверткой...
Новый командующий французами генерал Моли-тор получил четкие инструкции Наполеона — далма-тийский берег Адриатики очистить от русских и завладеть им. Молитор отрядил генерала Лористона с тысячью солдат и направил к Дубровнику.
Не прошло и двух дней после ухода Сенявина, как под стенами Дубровника появились французы. Городской совет беспрекословно открыл ворота Лористону. Такое начало вдохновило генерала. К тому же он посулил сенату разные выгоды и заручился поддержкой. Вместе с французами на Которо выступал отряд горожан.
До сих пор французы в этих краях маршировали бодро. Но они еще не встречались с русскими. Сенями и предусмотрительно выдвинул вперед егерей генерал-майора Вяземского и отряды Негоша. Южнее Дубровника, у крепости Цавтата, они впервые сошлись и бою с французами. Бок о бок с егерями сражались черногорцы и которцы. Схватка была короткой, но жестокой.
Французы безмятежно продвигались вдоль моря. У стен Цавтаты вдруг оцепенели. Вначале со стороны моря внезапно появились канонерки и начали хлестать огнем по их колоннам. Не успели они опомнить-гм, как со всех сторон на них навалились егеря и стрелки. Французы дрогнули и покатились назад. Вдогонку им летела картечь линейного корабля «Ури-III*. Шквал огня преследовал их до предгорий Дубровника. Лишь здесь они пришли в себя и остановились. Лористон, получив еще пушек и солдат, укрепился на отвесных скалах.
Июньским утром 1806 года Сенявин, Вяземский и 11егош стояли на вершине небольшого холма. Вдали, ии горных кряжах, затаились французские батареи. Правее, где горы переходили в перевал, Лористон воз-псл мощный редут. Напротив высилась громадная гора Вергат.
Всматриваясь в позиции французов, Сенявин нет-мет да и вспоминал вчерашний визит французского парламентера от генерала Лористона. Во время минув-UI их боев черногорцы дрались отчаянно и в пылу сражений часто не брали в плен сдающихся французов. Так докладывал Вяземский. Лористон жаловался на жестокость русских солдат, предлагал ему удалить из поиск черногорцев и которцев. Сенявин тут же ответил Лористону:
«Вы ...так ошибаетесь, г. генерал, что я почитаю < овершенно излишним опровергать вас. Ваши офице- 1 >ы и солдаты могут засвидетельствовать, с каким а ловеколюбием обходимся мы с ними; напротив то-
го, у наших, которые иногда по несчастью делаются пленными вашими, отнимают платье, даже сапоги.»
О черногорцах пояснил вразумительно: «Когда уви дели они, что неприятель несет огонь и меч в их мирные хижины, их справедливое ожесточение ни моя власть, ни митрополит не в состоянии были удержать от обычая: не давать пощады, резать головы пленникам. По их воинским правилам оставляют жизнь тем, кои, не вступая в бой, отдаются в плен. Впрочем, рагузцы ваши, поступают точно, как черногорцы». Напомнил он французскому генералу: «Не вижу конца несчастьям, которые нанесли вы области Рагузской, принуждая жителей сражаться против нас, подвергаете их двойному бедствию». И, наконец, посоветовал: «Оставьте крепость, освободите народ».
У Лористона не менее двух тысяч войска, — сообщили лазутчики, — и вдобавок тысячи три рагузин-цев. У Сенявина было меньше четырех тысяч с далматинцами. Сенявин считал, что главная цель предстоящего сражения — взятие самой высокой вершины. Сенявин распределил цели для обстрела кораблями.
Вскоре появился посланник в Которо Санковский. Он вынул из портфеля пакет:
— От графа Разумовского — срочная депеша, из Вены.