Физрук: назад в СССР
Шрифт:
– Вы прилюдно ее оскорбили.
– Интересные дела… Она тут марает ни в чем не повинную девчонку, а судить будут меня!
– Может еще обойдется… Вы извинитесь перед Эвелиной Ардалионовной…
– Извините, Пал Палыч, но перетопчется!.. Пусть сначала перед пионервожатой извинится…
– Ох, и сложно мне с вами… – покачал головой Разуваев. – Можете идти, Александр Сергеевич… У вас окно в следующие сорок пять минут. Отдохните и подумайте над тем, как выстроить отношения с коллегами.
– Обязательно, – пообещал я.
И первым делом я отправился на поиски трудовика.
– Тэк-с, Виктор Сергеич, – процедил я сквозь зубы. – Расскажи-ка, дорогой коллега, как это я тебя спаивал?
– Да не было этого, что ты! – забормотал он. – Я же признался – моя это чекушка была…
– Признался, когда к стенке приперли… – продолжал я допрос. – А до этого кивал, как китайский болванчик… Сам дотумкал на меня всю вину свалить или подсказал кто?..
– Да эта крыса, завучиха, давай меня потрошить – откуда пазырь?.. – начал сознаваться трудовик. – А я и сам не очень помню… Вчера с малярами ремонт школы обмывали… Ну может, осталось… Сунул в карман и забыл… А тут подваливает Гриша… Ну военрук наш… Говорит, это физрук наш новый принес… И мне подмигивает, ну я и подтвердил… Сдуру, чтобы завуч от меня отвязалась.
– Ха! Я же тебе жизнь, почитай, спас… Навернулся бы ты со своей стремянки, приложился башкой о ступеньки и привет!.. И чекунок твой я из кармана вытащил, чтобы завучиха тебя не спалила… Эх ты, алконавт…
Я выпустил воротник его халата, и трудовик шлепнулся на табурет безвольным кулем.
– Ты прости меня, Шурик! – запричитал он. – Бес попутал…
– А главное, чего ты испугался?.. Что с работы попрут?..
Виктор Сергеевич помотал головой и криво усмехнулся.
– Не, меня не попрут… Сейчас хорошего трудовика днем с огнем не сыщешь… За те копейки, что здесь плотют… Я раньше сантехником в ЖЭКе вкалывал… Два стольника с прицепом в месяц имел… Считай, трешка с заказа на карман дополнительно, это как минимум. Да еще наливали хозяева…
– Что же ты с такого хлебного места ушел?..
– Да баба моя настояла… Или, грит, в школу иди, или я тебя в эЛТэПэ сдам…
– Все с тобой ясно, – говорю. – Больше так не делай, Витек!
– Да ни в жисть, Шурик!
– Ладно… Где тут у нас комсомолия с пионерией тусуется?
– Чего делает? – не понял последнее слово трудовик.
– Собирается, в смысле, собрания и прочие митинги устраивает.
– Дэк здесь же… На втором этаже… В Пионерской…
– Где?
– Ну, в Ленинской комнате, он же Комитет комсосмола, а мы в школе называем то помещение просто – "Пионерской".
– Ясно. Покедова!
Желание поправить физиономию учителю труда пропало. Его
Восстановив справедливость, я отправился на поиски Пионерской, надеясь отыскать там Серафиму, если она, конечно, не убежала – вся в слезах – домой. Однако мне, как дебильному супергерою из голливудских фильмов, пришлось пару раз задержаться по дороге к главной цели. Сначала мне приспичило. А тут как раз мужской сортир встретился по пути. Я заскочил туда и сразу же услышал диалог, вряд ли предусмотренный педагогической наукой. Похоже, мне пришлось столкнуться с банальным буллингом. Вернее – не мне, а пацаненку, которого избрали в качестве жертвы.
– Я принесу, честно, – раздавался его писк из самой дальней кабинки. – У меня нет сейчас…
– Тебя чё, давно в толчок не макали? – осведомлялся его мучитель. – Щас исправим…
– Не надо, Сенька, пожалста!..
– Не Сенька, а Арсений Кириллыч…
– Арсений… Кир… лыч… Не надо!
– Отставить! – гаркнул я, рванув на себя дверцу кабинки.
Рыжий – а это был, конечно же, он – попытался проскользнуть между мною и стенкой кабинки, но я успел схватить его за веснушчатое ухо.
– Пусти, гад! – взвыл он.
– Тебя сразу к директору, – уточнил я, – или сначала в толчок макнуть?..
Сидоров на мгновенье притих, но потом пригрозил:
– Я бате скажу… Он тебя… он тебя…
– Ага… Старшине Сидорову будет очень интересно узнать, что его сынуля занимается вымогательством, – сказал я, вытаскивая его за ухо из кабины. – Пойдешь по малолетке, а там, на зоне, когда всплывет, что твой папаша мент…
Аргумент подействовал. Рыжий притих. В этот момент на волю вырвался конопатый пацаненок, тот самый, который извещал меня о заболевших и прочих отсутствующих, а теперь подвергался нападкам Сидорова. Он намылился было слинять, но я его тормознул:
– Абрикосов! Вернись!
Он нехотя обернулся.
– А теперь расскажи, что тут у вас происходит?
Конопатый испуганно помотал головой.
– Ты этого не бойся, – сказал я. – Он хоть и сын милиционера, а законов не знает… Он ведь у тебя деньги вымогал?..
Абрикосов нехотя кивнул.
– Так это чистая уголовка… Для начала мы его поставим на учет в детскую комнату милиции… Что, Сидоров, обрадуется ли папаша такому повороту твоей судьбы?..
В это время прозвенел звонок. Конопатый с чистой совестью покинул место экзекуции. А рыжего я слегка попридержал.
– Слушай сюда, Сеня… Нравится тебе или нет, но я буду с тобой и твоими дружками еще долго. Я вас всех срисовал в спортзале… Абрикосова оставишь в покое. Узнаю о других твоих делишках – пеняй на себя!
И я отпустил его. Он кинулся к двери, но на ходу обернулся и, сияя малиновым ухом, крикнул:
– Ничё, мы с тобой еще посчитаемся!
– Свисток нормальный принеси! – крикнул я ему вслед.
Сделав свои дела, я вышел из сортира и продолжил путь. Неплохо я здесь устроился! Второй день в прошлом, а уже приобрел не менее трех врагов… Военрука Гришу, Шапокляк и еще этого, рыжего, ментовского сынка… А ну как папаша к нему присоединится?!.. И опять я не добрался до Пионерской без помех.