Флагман владивостокских крейсеров
Шрифт:
Пробная стрельба «Рюрика», как и ожидал Руднев, прошла не на ура. Нет, его восьмидюймовые снаряды в принципе долетали до района предполагаемого маневрирования японцев. Но вот для того чтобы предсказать, куда именно снаряд соблаговолит упасть, надо было быть не артиллеристом, а скорее астрологом. Рассеивание боеприпасов, выпущенных из устаревших короткоствольных восьмидюймовых пушек, было на такой дистанции слишком велико даже для стрельбы по площадям.
По результатам учений Руднев предложил иметь на каждом корабле копию карты, разбитой на заранее пронумерованные квадраты. Тогда с дальномерных постов достаточно было передавать только номер квадрата, в котором находились японские корабли, не заморочиваясь с передачей дистанции и азимута. Упрощение организации огня было настолько очевидным, что господам
Насчет расстройства по прибытии на корабли – так и вышло. Пока команды минеров и моряков с полутора десятков разнообразных плавсредств и шести миноносцев под общим надзором лейтенанта Зенилова, старшего минного офицера «Рюрика», соединяли их взятыми на крепостных складах и реквизированными на телеграфе проводами, командиры «России» и «Громобоя» столкнулись с новой бедой. Почти треть шестидюймовых орудий, выпустивших всего-то по пять снарядов на ствол, пришла в негодность. Они беспомощно уставились в небеса, и не было никакой возможности их опустить – подъемные дуги были переломаны отдачей при выстрелах на больших углах возвышения. На возмущение офицеров, что теперь их крейсера потеряли часть боеспособности, Руднев хладнокровно отвечал: «Лучше сейчас, а не в бою». И приказал за три дня заменить поломанные дуги, а в течение полутора суток – подкрепить исправные орудия. А чтобы господа командиры напрасно не гадали, успеют ли починить до боя поврежденные пушки на их кораблях, Руднев с улыбкой предложил им перетянуться на верпах, встав к предполагаемому направлению появления противника не стрелявшим сегодня бортом. Оказалось, что «Надежный» и пара буксиров в помощь «России» и «Громобою» именно на этот случай были посланы контр-адмиралом еще с утра.
Возмущение Гаупта, который сетовал по поводу непредвиденного расхода металла и отвлечения рабочих от «более срочных задач» и вопрошал, «откуда господину контр-адмиралу известно, что в низкой кучности виноваты именно подкрепления орудий», было уже привычно проигнорировано Петровичем. Он начал привыкать к манере Гаупта сначала истерить и гнать волну, а потом, ворча и чертыхаясь, делать что велено.
В общем, весь Владивосток стараниями Рудева напоминал разворошенный палкой пчелиный улей. Во дворах стучали ломы и кирки: рыли щели-убежища. Провели учебную стрельбу береговые батареи. Команды четырех номерных миноносцев аврально перебирали машины, готовясь к выходу для добивания поврежденных на минах японцев.
Подумав насчет «Рюрика», все-таки решили, что восемь шестидюймовок и пара старых, но мощных орудий будут весьма нелишними, а учитывая, что шанс на пробитие брони на такой дистанции был только у крупных снарядов, стариком решили не пренебрегать. По пробитому «Надежным» каналу он втянулся в Гнилой угол Золотого Рога и встал на якоря так, чтобы свободно бить в направлении Уссурийского залива обоими восьмидюймовыми и всеми среднекалиберными пушками правого борта.
Для увеличения дальности стрельбы на нем по максимуму забили углем все ямы левого борта, на правом опорожнив от котельной воды отсеки двойного дна. Это дало кораблю крен в четыре градуса и соответственно повысило углы возвышения артиллерии. Таким образом, Петрович, использовав известный ему по нашей истории опыт «Славы» у Моонзунда, добился того, что все его броненосные крейсера могли участвовать в предстоящей игре с Камимурой.
Пока команды минеров с помощью «Надежного» аккуратно топили мины, Гаупт вновь высказал свое сомнение насчет «этой затеи». На его предупреждение, что до четверти мин не сработает из-за того, что провода могут быть порваны льдом, Руднев хладнокровно приказал через зону прибоя провести их внутри старой пароходной трубы и установить не две сотни, а двести пятьдесят мин, ровно на четверть больше, чем окончательно ввел начальника порта в ступор. И когда поручик-минер пожаловался Гаупту, что треть мин при использовании на морозе такой изоляции может не сработать, тот просто приказал ему молчать об этом…
Не мытьем так катаньем настырный адмирал добился-таки своего. Последняя галочка в списке стала кружочком: вечером 21-го успели оборудовать на сопке подле дальномерного поста Нирода хранилище аккумуляторных батарей для запитки минного заграждения. Работавшие как проклятые матросы, солдаты и офицеры не могли понять лишь одного – почему упертое начальство требует, чтобы работы были завершены именно к 22-му числу?
22 февраля 1904 года японских крейсеров в окрестностях Владивостока замечено не было. Так же как 23-го. Как и 24-го…
Вечером 24-го, после очередного дня, проведенного в полной готовности к отражению несостоявшийся атаки японцев, Владивосток засыпал. В номере гостиницы, за закрытыми дверями слегка пьяный контр-адмирал Руднев изливал душу лейтенанту Балку.
– Ну как? Как я мог ошибиться? Это же одна из основных дат Русско-японской войны! Двадцать второго февраля по старому стилю – набег Камимуры на Владивосток… Ну? И где эта скотина косоглазая? У меня весь день ощущение, что на меня все пальцем показывают, вот, мол, тот самый контр-выскочка, который заставил всех двое суток вкалывать без сна зазря. Вася, мне же теперь никто не поверит в этом городе!
– Петрович, погоди. Ты что, кому-то обещал, что японцы придут именно двадцать второго?
– Не помню… Кажется, нет. Но что это меняет? Я весь город гнал, как лошадь, чтобы поставить мины и быть готовыми стрелять именно двадцать второго! Где этот Камимура? И Макарова я, получается, просто обманул, когда отказался к двадцать второму быть в Харбине. И сволочь какая-нибудь уж точно настучит, что я был с похмелюги и что…
– Уймись! Что ты психуешь? У Камимуры сейчас по сравнению с нашим миром проблем добавилось, броненосных крейсеров стало на один меньше, а у нас на два больше. Может, он бункеруется? Может, ему надо больше времени, чтобы собрать свои корабли. Ведь если его крейсера посылали ловить «Варяга», а больше посылать некого, то они были в разгоне по одному-два. Пока все собрались в Сасэбо, пока забункеровались, пока дойдут сюда – вот тебе и денька два-три задержки. А может, они вообще операцию отменили? Тогда я точно тебе не завидую, когда пред очи Степана Осиповича предстанешь… Или наоборот – возьмут, да и усилят Камимуру парой броненосцев. И попробуют в стиле Нельсона или Нахимова утопить нас всех прямо в гавани. Это тебе урок, Петрович…
– На какую тему урок? Не въехал…
– Не полагайся больше на свои знания нашей истории войны. Ты ее уже переписал. Непонятно только, в какую сторону… Думай головой, теперь тут все точно пойдет не так, как у нас. И все даты по ходу боевых действий можешь смело забыть. И лучше скажи, почему у меня на телеграфе отказались принять телеграмму в Питер Вадику, сослались на твой приказ? Это ты из-за того прикола нашего дражайшего юного графа Нирода?
– Не. Это уже замяли. Телеграммы ни у кого не принимают. Я запретил отправлять все, что не имеет моей визы. В городе полно японских шпионов, кроме как по телеграфу, они о минной постановке никак сообщить не успеют. Так чем думать, кто и каким кодом чего передает, я решил, что проще заблокировать всю связь на пару дней. Потерпят.
– Ну вот. Это я и называю – думать своей головой. Ведь можешь же! Только ты мою телеграмму завизируй, да? Я хочу, чтобы Вадик мне из Питера кое-что подогнал. И еще, если у нас задержка на пару дней, я, наверное, успею еще один сюрприз Камимурушке устроить – выдели мне с полсотни гильз от шестидюймовых выстрелов с бездымным порохом и столько же картузов с бурым, да роту солдатиков из гарнизона.
– Фигня вопрос. А если Гаупт вздумает опять хорохориться, я ему…
– Стоп! Петрович, тормози шашкой махать. Сегодня у нас с тобой двадцать четвертое февраля. Так? Да, конечно, уже двадцать пятое… Как явствует из вчерашней невнятной писульки нашего засланца, в Питере свершилось нечто почти невероятное. А именно: Вадик с самодержцем познакомился и теперь до тела, то есть до ушей и мозгов, допущен. Так? А сочетание этих двух фактов есть очень положительная вещь, потому как имелись у меня на счет второго момента определенные сомнения. И весьма серьезные, кстати. Но. Пока есть время, давай-ка мы с тобой пожуем наконец главную тему. Поскольку без понимания, куда рулить в стратегии войны, мы можем запросто налажать в тактике, нажить смертельных врагов, что похлеще Того и Оямы окажутся и запросто скрутят нам шейки. А Вадику в первую очередь, ибо попал он сейчас в форменный гадюшник… Не возражаешь против такой логики?