Флибустьер. Магриб («Ворон»)
Шрифт:
– Здоров, милостивец мой, токмо голова кругом идет с устатку. Непременно выпить надо! А что до мундира, – Паршин с гордостью выпятил грудь, – так нынче я маиор! И царским повелением буду при тебе. А службу какую служить, ты мне сам назначишь.
– Добро. Теперь давай царские подарки.
Паршин выложил пистолет с кремневым замком и рукоятью из дуба, затем появился белый шелк, целая груда, плотно сложенная и перевязанная вервием.
– Вот! Царь жалует тебе и всем офицерам!
– Что такое? – спросил Серов, придя в недоумение.
– Шейный плат, по-иноземному – шарф. Государева воля такая, чтобы морские высшие чины вязали белый плат на шею, дабы имелось у них отличие от чинов армейских. [121]
– Повяжем, отчего не повязать, – кивнул Серов. – Все, что ли, Михайла?
– Еще вот это, батюшка мой.
Он достал из сумки еще один тканевый сверток, но это были не шарфы. Огромное трехцветное полотнище развернулось во всю ширину и длину; Паршин держал его на вытянутых вверх руках, нижний край касался пола, и яркие цвета, белый, синий, красный, сияли как снег, как море, как солнце
121
Существует легенда (возможно, реальный случай), как и почему Петр I даровал белые шарфы офицерам российского флота. В одной из схваток со шведами царь был ранен, и случившийся рядом морской офицер дал ему белый платок, чтобы перевязать рану. В память об этом событии Петр повелел, чтобы флотские офицеры носили отныне белые шарфы.
– Флаг, – выдохнул Серов, – флаг… [122]
Сделав шаг к Паршину, он коснулся полотнища пальцами, затем потянул ткань к себе. Флаг, будто признав хозяина, окутал его плечи, доверчиво прильнул к груди; синяя полоса пришлась у сердца, красная и белая трепетали в ладонях. Вот и дождался, думал Серов, поглаживая свое новое знамя. Дождался! Будет что поднять на мачте, если встретим шведа, и будет салют из всех орудий, будут дым и грохот, и свист тяжелых ядер, и полетит этот стяг над морями, над волнами, знаком победы. Даст бог, и под другим еще поплаваю, под синим, андреевским крестом!
122
Напоминаю читателям, что первый морской российский флаг, учрежденный в 1699 г., был трехцветным. Андреевский стяг, синий крест на белом фоне, появился только в 1712 г.
– Спасибо, Михайла, – он кивнул Паршину. – Этот подарок самый дорогой. Спасибо, что довез в целости.
Не выпуская полотнища, Серов подошел к распахнутому окну, подставил свежему бризу разгоряченное лицо. На рейде, спустив паруса, дремали корабли, и среди них – его фрегат, его трехмачтовая крепость и дом его семьи, ибо другого он пока что не имел. Лазурные южные воды тянулись от берега до горизонта, играли переливами синего и голубого и где-то там, на западе, встречались с океаном. Завтра «Ворон» покинет Геную и выйдет в море… И поплывет его капитан с сыном, женой и всей своей флотилией мимо французских берегов, мимо испанских, португальских и британских, мимо Голландии и Дании, Германии и Польши, поплывет туда, куда зовут душа и сердце. И будут бури, будут сражения, песни ветра и рокот волн, гром орудийных залпов и лязг клинков, будут раны, боль и торжество победы, будут смерть и жизнь. Целая жизнь в бурную, неспокойную эпоху перемен, но где бы ни носило капитана и его фрегат, они непременно вернутся на родину.
Взгляд Серова, оторвавшись от горизонта, вернулся к трехмачтовому кораблю, и по его губам скользнула улыбка.
Приложение 1
Пиастры, пиастры, пиастры!..
Эта небольшая статья написана мной после завершения работы над «Флибустьером». В ней собрана информация о финансовых основах пиратского промысла: какими были размеры добычи, как она делилась и сколько платили губернаторам «за крышу».
Пиастры! Именно так кричал попугай Джона Сильвера из «Острова сокровищ», и вопль разбойной птицы был предельно ясен: романтику побоку!.. даешь финансы!.. Конечно, коммерческая сторона вопроса интересовала морских разбойников прежде всего, но авторы «пиратских» романов об этом, как правило, умалчивают, повествуя о битвах, абордажах и захваченных благородными корсарами прекрасных пленницах. В то же время было бы любопытно выяснить их доходы – сколько было захвачено, как поделено и на что потрачено. Тема эта необъятна, и потому ограничимся рамками XVII века и районом Вест-Индии – то есть эпохой расцвета «классического» англо-французского пиратства у берегов Центральной и Южной Америк.
Вероятно, многие читатели познакомились с тонкостями пиратского ремесла по роману Сабатини «Одиссея капитана Блада», но мы обратимся к более достоверным источникам – знаменитым книгам Эксквемелина и Архенгольца. [123] Оба автора уделяют внимание коммерческой стороне морского разбоя, указывая, как делилась награбленная у испанцев добыча. Часть ее шла на возмещение расходов устроителей экспедиции, владельцев кораблей, пушек, пороха и продовольствия. В качестве этих лиц обычно выступали известный пиратский главарь масштаба Генри Моргана и его теневые компаньоны, вест-индские губернаторы и негоцианты. Затем отчислялась десятина тому губернатору, который «крышевал» корсаров – обычно правителю Тортуги или Порт-Ройяла, [124] и выдавалась компенсация за увечья: 600 талеров за потерю правой руки, 500 – за потерю левой руки или правой ноги и так далее до глаза и пальца, которые оценивались в 100 талеров. После этого, собственно, и начинался дележ, причем рядовым головорезам полагалась одна доля, капитану – шесть, а офицерам и корабельным мастерам (плотнику, оружейнику и т. д.) – две-три.
123
Эксквемелин служил лекарем на корсарских судах; его книга «Пираты Америки» вышла в Амстердаме в 1678 г. и является свидетельством очевидца. Она переиздана на одиннадцати языках около шестидесяти раз и пересказана в значительной части Жоржем Блоном в 1969 г. в его «Истории флибустьеров». Труд Архенгольца, который в оригинале так же называется «История флибустьеров», не менее ценный раритет – он вышел в 1803 г. в Германии, а в 1848—51 гг. был переведен на русский и озаглавлен «История
124
Тортуга – небольшой островок у северо-западной оконечности Гаити, находившийся во французском владении и ряд десятилетий служивший одной из главных баз корсаров. Другой базой являлся Порт-Ройял, столица Ямайки и резиденция британского губернатора. В конце XVII века Тортуга пришла в запустение, а Порт-Ройял был разрушен в результате сильного землетрясения и смыт в море в 1692 г.
В истории карибского пиратства известна пара десятков громких имен и особо удачных набегов, когда добыча была оценена в звонкой монете той эпохи. Но, знакомясь с финансовыми результатами этих экспедиций, мы чаще всего приходим в недоумение. Вот, например, некий Джон Дэвис с Ямайки с отрядом в девяносто человек захватил город Гранаду в Никарагуа и собрал там 40 000 пиастров, а другой работник ножа и мушкета ограбил испанский галеон с товарами на 100 000 песо. Много это или мало? Каково соотношение валют: песо, талеров, пиастров, дукатов, ливров, крон и фунтов? Как, наконец, выглядели эти монеты? Современная нумизматика позволяет ответить на эти вопросы, и в дальнейшем мы будем производить пересчет в песо. [125]
125
Песо – испанская серебряная монета весом 25 г., известная также под названием испанского талера, в котором считали восемь реалов. Пиастр – итальянское название песо (талера). Дукат – золотая монета, которую начали чеканить в Италии в XII–XIII веках, распространившаяся затем по всей Европе под различными названиями и весившая 3,5 г. Ливр – французская серебряная монета, весившая в описываемый период около 8 г. Фунт стерлингов – английская денежная единица, равная 20 серебряным шиллингам (шиллинг в XVII веке весил около 6 г.). Английская крона была равна 5 шиллингам и примерно соответствовала талеру. В ту эпоху соотношение между золотым и серебряным стандартами составляло 1:12 – 1:16, так что золотой дукат был примерно равен двум серебряным песо. Сейчас ситуация иная – в XIX веке серебро резко подешевело, и в начале XX века соотношение цен между золотом и серебром составляло порядка 1:30.
Перейдем к наиболее ярким грабительским эпизодам, настолько успешным, что они поразили современников и сохранились в памяти потомков.
В 1666 г. Олоне, один из самых жестоких французских пиратов, направился к побережью Венесуэлы на восьми кораблях с экипажем 660 человек. Захватив два испанских судна с богатым грузом, он высадился на берег и разграбил города Маракайбо и Гибралтар. Добыча составила 240 тысяч песо, доля рядового – 100 песо. Итого на всех живых и убитых [126] приходится 66 тысяч песо, и если учесть «губернаторскую десятину», выплаты офицерам, капитанам и изувеченным бойцам, то неясна судьба по крайней мере ста тысяч песо. Скорее всего, они пошли персонам, финансировавшим экспедицию и пожелавшим остаться неизвестными.
126
Убитых пиратов не исключали из дележа, а выплачивали долю их наследникам. Обычно трое, четверо или большее число рядовых бойцов заключали партнерское соглашение, по которому они являлись наследниками друг друга. Кроме того, не все разбойники были голью перекатной; у некоторых имелись дома и семьи на Тортуге, Гаити, Ямайке или в других британских, французских или голландских колониях.
Генри Морган, «властелин флибустьерского моря», был самым удачливым из пиратов; стяжав огромные богатства, он в завершение своей карьеры стал губернатором Ямайки. [127] В 1668 г., на девяти кораблях с экипажем 460 бойцов, он взял Пуэрто-Бельо, портовый город в Панаме, захватив добычу в 250 тысяч песо, драгоценные камни и дорогие товары. В 1669 г., примерно с теми же силами, он ограбил Маракайбо (через три года после Олоне), добыв там золота, серебра и алмазов еще на четверть миллиона песо, а также товары и невольников. В 1671 г. Морган собрал целый флот, 36 кораблей, 2000 человек экипажа, около 250 пушек, и захватил богатейший город Панаму. Добыча оценивалась в 4–6 миллионов песо, официальная доля Моргана составила 400 тысяч песо, а рядовые получили по две сотни, хотя рассчитывали на тысячу. Историки считают, что Морган со своим ближайшим окружением прикарманил многие ценности, в результате чего назрел бунт. Утихомирить пиратское воинство удалось с большим трудом.
127
В романе Сабатини приключения капитана Блада списаны с моргановских эскапад. Приключения, но не сам образ! Блад – благородный корсар и бессребреник, а Морган был из тех людей, у коих песо между пальцев не проскочит.
Шарп был более честным командиром; в 1680 г., устроив грабеж в окрестностях Панамы, он выдал сотоварищам почти по 600 песо. Чтобы яснее представить эту сумму, вспомним, что вес песо 25 г., и, значит, на долю рядового корсара пришлось 15 килограммов серебра! Ни в одном кошельке такое не унесешь, тут нужен прочный мешок, а лучше – сундук и мул. Не менее удачливым оказался и Грамон, устроивший с отрядом в 1200 пиратов кровопускание мексиканскому городу Веракрусу. Взяли золото и серебро в монете, самоцветы, кошениль и другие товары, содрали выкуп за пленников и добились лучшего результата Моргана – 4–6 миллионов песо. А что такое четыре миллиона песо? Это сто тонн серебра! Ну, у Грамона было семь кораблей, чтобы увезти это богатство.