Флибустьеры
Шрифт:
— Зачем? Ваш предводитель меня не знает, так что мое имя все равно ему ничего не откроет.
— Может быть, ну, да это все равно. Сохраняйте ваше инкогнито, если хотите. Только не знаю, понравится ли это вам, но я не допущу вас к капитану. Он сейчас будет ужинать со своими офицерами и, конечно, не станет менять планы среди ночи, чтобы поговорить с каким-то неизвестным.
Незнакомец сделал движение, как будто хотел что-то возразить.
— Может быть, скажу я вам, в свою очередь, — продолжал он, овладев собой, — но выслушайте, ведь вы были солдатом, не правда ли?
— Я и теперь солдат, — горделиво приосанившись, ответил начальник караула.
— Хотя вы прекрасно говорите по-испански, но мне сдается, что вы француз.
— Да, имею честь быть им.
Незнакомец улыбнулся: он задел слабую струну этого человека.
— Ну, так я один, а вас не знаю сколько. Пропустите меня к вашему капитану, мне нужно говорить с ним, чего вы боитесь?
— Ничего, но у меня есть строгий приказ, я не могу не выполнить его.
— Мы в самом сердце пустыни, более чем в ста милях от ближайшего человеческого жилья, — настойчиво продолжал незнакомец. — Поймите же, наконец, что только особо важные причины могли побудить меня подвергнуться бесчисленным опасностям длинного пути, чтобы сказать несколько слов графу де Лорайлю. Я теперь на пороге его дома, мне нужна от вас лишь самая ничтожная услуга, и я получу все, что мне нужно. Но вы все-таки не хотите оказать мне ее.
Сержант колебался. Доводы незнакомца, по-видимому, убедили его, однако, подумав несколько секунд, он тряхнул головой и отвечал так:
— Нет, это невозможно. Капитан суров, я вовсе не желаю, чтобы он лишил меня заслуженных мною знаков отличия. Все, что я могу для вас сделать — это дозволить вам провести ночь с моими людьми под открытым небом. Завтра днем капитан выйдет, вы ему скажете что надо, а там уж его и ваше дело, дальнейшее меня не касается.
Незнакомец только хмыкнул и тихо проговорил:
— Это очень долго!
— Ба-а! — весело продолжал начальник караула. — Да ведь ночь-то прошла. Да и сами вы виноваты в этом, какого дьявола вы скрываете свое имя! Скажите, кто вы?
— Но я повторяю, что ваш капитан, как и вы, никогда не слышал его.
— Ну так что же! Все-таки имя и фамилия… есть имя и фамилия — все-таки дело ясней, — добавил несколько затруднившийся в изложении своей мысли по поводу значения имени и фамилии достойный начальник караула.
— Ах! — вдруг словно озаренный почти вскрикнул незнакомец. — Я нашел средство все устроить.
— Ну-ка, посмотрим, в чем заключается ваше средство. Если оно хорошо — мы воспользуемся им, если плохо — отбросим.
— Оно великолепно!
— Тем лучше! Я слушаю.
— Скажите капитану, что человек, который месяц тому назад стрелял в него из пистолетов в пуэбло Сан-Хосе, близ Гуаймаса, здесь и желает говорить с ним.
— Как, что такое?
— Разве вы не расслышали меня?
— Напротив, прекрасно расслышал.
— Ну, так в чем же затруднение?
— Черт возьми! Сказать по правде, рекомендация не из особенно завидных и приятных.
— Вы думаете?
— Боже мой! Он подвергался опасности быть вами убитым. Так это вы покушались на него?
— Ну да, конечно! Я и мой товарищ!
— Мы не считаем особенным подвигом нападение вдвоем на безоружного.
— Благодарю за комплимент, но вы все-таки ничего не предпримете?
— Гм! Признаться, я сомневаюсь. Рекомендация довольно странная.
— Совершенно напрасно. Граф де Лорайль человек храбрый, настоящий рыцарь, о нашей встрече он мог сохранить только самое хорошее воспоминание.
— Все это так, все возможно, как бы там ни было. К тому же вы долго ехали. Следовало бы отказать вам, но делать нечего, пойду доложу капитану. Постойте здесь и вооружитесь терпением, однако, за успех не ручаюсь.
— Ну, а я уверен в нем.
— Увидим.
Старый солдат пожал плечами, слез с лошади и вошел в ворота.
Отсутствие его продолжалось довольно долго.
Незнакомец, по-видимому, нисколько не сомневался в успехе переговоров, так как тотчас же после ухода сержанта он приблизился к воротам.
Минут через десять начальник караула вернулся.
— Ну что? — обратился к нему незнакомец. — Что ответил вам капитан?
— Он расхохотался и приказал ввести вас.
— Вот видите, я был прав.
— Это правда, но все равно, представились вы довольно-таки оригинально: «Я тот, кто пытался убить вас».
— Что же делать, такой случай, — ответил незнакомец.
— Не знаю, как вы называете такой случай здесь, но во Франции он называется подлой засадой. Ну, идемте.
Незнакомец ничего не ответил, вздернул подбородок и последовал за достойным солдатом.
В громадной зале, растрескавшиеся стены которой каждую минуту грозили обвалиться и потолком которой служило тёмно-синее усеянное звездами небо, вокруг стола, уставленного с самой изысканной роскошью яствами и прекрасной посудой, сидели четыре человека. Жизнь в пустыне наложила печать суровости на их загорелые решительные лица. Глаза их горели неукротимой отвагой и смелостью.
Это были граф де Лорайль, два главных офицера его штаба, лейтенанты Диего Леон и Мартин Леру, и старый капатас дона Сильвы де Торреса, Блаз Васкес.
Граф де Лорайль уже пять дней как остановился со своими сподвижниками в Каса-Гранде Моктесумы.
После нападения апачей на колонию граф, надеясь отыскать свою невесту, исчезнувшую так таинственно во время битвы и похищенную, по всей вероятности, индейцами, решился, наконец, выполнить поручения, которые ему давно уже дало мексиканское правительство и которые он все медлил исполнить под более или менее обоснованными предлогами, а на самом деле потому, что, как он ни был храбр, он не горел желанием помериться с индейцами силами в открытом бою, зная, как они ужасны и как трудно их победить в родных им прериях.