Флирт и ревность
Шрифт:
Сайан рассмеялась:
— Даю голову на отсечение, ты впервые в жизни попал в настоящую переделку. Этот предательский удар судьбы тебя не прикончил, но потрепал изрядно, согласись?
Он сказал ей с упреком:
— Я уже начинаю подозревать, что Эмили и Лэнгли в тебе обманываются. Эмили считает, что ты очень заботливая девушка и в тебе нет ни грана эгоизма — вот что она про тебя говорит.
— Да что ты? — Сайан отвернулась и стала смотреть в окно, чтобы он не видел ее глаз. — А что говорит обо мне Лэнгли?
— Пока ничего, — ответил Барни. — Но когда я ему сказал, что мы с тобой вместе едем ужинать, он окаменел. Я буду шафером на вашей свадьбе еще до того, как уеду отсюда.
Она снова посмотрела на него, теперь уже улыбаясь:
— Да, ты хотя бы не зря здесь будешь отсиживать положенный срок!
— Это верно, — согласился он и откинулся назад на своем сиденье, внимательно глядя на нее. — Я уже вижу, как все будет: в нашей деревенской церкви, ты в длинном белом платье, с длинной белой фатой, с букетом лилий.
Она не знала, как далеко следует ей заводить эту шутку. По-своему Барни пришелся кстати, потому что, пока он не подал свою глупую идею, Лэнгли вообще не замечал ничего, кроме того, что она хороший помощник. А сегодня он уже сказал ей, что она очень привлекательна. А что будет завтра, если дальше так пойдет? Но ей все же было неуютно под пристальным взглядом Холлиза. Она холодно сказала:
— Ты прав. Именно об этом я мечтаю. А ты вообще собираешься жениться? Когда-нибудь, в отдаленном будущем?
— Даже самые отдаленные перспективы меня пугают.
Он не хотел ей ничего говорить, так что она постаралась переменить тему.
— А как там внутри, в «Ройял»? — спросила она. — Я как-то проезжала мимо, но внутри никогда не была.
И до конца поездки — минут пятнадцать — Барни описывал ей интерьер ресторана, причем так, словно это был чахлый постоялый двор на задворках провинциального городка, и Сайан была приятно поражена, когда увидела, что, хотя все убранство состояло из плюша и позолоты, в целом там было очень уютно.
Их встретил официант, который держался с неторопливым достоинством и проявил все знаки гостеприимного внимания. Он повел их к столику, расположенному возле резных колонн. Прямо за ним стояло массивное зеркало в тяжелой позолоченной раме. Сайан пробежала глазами список блюд. Видимо, ужин будет запоминающимся. Она восхищенно улыбнулась, предвкушая это, и Барни спросил:
— Ты что себе будешь заказывать?
— Лучше ты выбирай, — ответила она.
Он как будто слегка удивился. Видимо, девушки, с которыми он раньше ходил в рестораны, редко так говорили.
— Ну хоть намекни, — сказал он. — Я знаю, что мне нравится, а что тебе — даже не представляю.
Сайан читала, конечно, достаточно статей по кулинарии в женских журналах, чтобы знать названия блюд. Она могла притвориться, что и раньше бывала в таких заведениях, не реже, чем всякая другая девушка, но вдруг она услышала собственный голос:
— Я не знаю, что мне нравится. Я, собственно, раньше никогда не была в ресторане!
Он не поверил, потому что ей был уже двадцать один год, и это казалось невероятным.
— Где же ты жила до сих пор — в монастыре, что ли, или в пещере? — спросил он.
— Курсировала между домом и шляпным салоном. — Она снова увидела перед глазами и то и другое — их маленькую квартирку, тетю Мэри, которая была к ней так добра и так нуждалась в ее заботе, и мадам Элен, и каждодневный поток одних и тех же посетительниц, которые покупали одни и те же шляпки.
Конечно, она не могла винить ни тетю Мэри, ни миссис Григгс в том, что жизнь ее была так скучна до отъезда. Если бы сама она не была такой заурядной девицей, то у нее все-таки были бы какие-то романтические встречи.
Она уже пожалела, что заговорила об этом, и стала водить указательным пальцем по строчкам меню, которое лежало перед ними на столе.
— Что это? — спросила она, ткнув пальцем в одно из названий. — Может быть, начать с этого?
— Яблочный пирог. Это не тот раздел. Попробуй еще раз, — сказал он.
Сайан постаралась сориентироваться в своем меню, потом ткнула в одну из строчек, и на этот раз выбор оказался более удачным.
Они заказали замороженную дыню с имбирем, запеченного омара, яблочный пирог, который на самом деле оказался яблочным штруделем и подавался со взбитыми сливками. Во время еды они разговаривали в основном о салоне, деревне и рисунках Лэнгли Сайан спросила, как продвигается сценарий и о чем он.
— Пока что брыкается, — ответил Барни. — Как только мне удастся его усмирить, я тебе расскажу.
— Пожалуйста, не забудь, — сказала Сайан. А сама подумала: «Он мне ничего не расскажет. Разве что для упражнения, чтобы уяснить самому себе все факты. Потому что я как Эмили — ничего не понимаю в тех людях, о которых он пишет». — Должно выйти отлично — раз тебя вдохновляет сама Нелл Гвин.
— За Нелл. — Он поднял свой бокал.
— За Нелл и за всех отсутствующих друзей.
Для нее это значило — за Лэнгли, а для него — за Натали. Она спросила:
— А Натали красивая? У тебя есть с собой ее фотография?
— Нет. Знаешь, ее зовут Натали Вендер, и, если ты включишь телевизор в будущую среду, ты сможешь ее увидеть. Она играет иностранку, которая приехала учить английский язык и попадает в шпионскую сеть.
— Так она актриса? — Вопрос был глупый. Конечно, актриса, раз играет в фильме.
— Да, — сказал Барни. — И наверное, хорошая.