Флоренция и Генуя
Шрифт:
Церковь Санта-Кроче
Внутри Санта-Кроче царит кватроченто
В глубине обители, относящейся к базилике Санта-Кроче (итал. Sabea Croce), или по-русски – Святого Креста, скрывается небольшая капелла Пацци (итал. Capella dei Pazzi) – произведение камерное и в то же время масштабное, ведь его создавали такие великие мастера, как Брунеллески, художники Дезидерио да Сеттиньяно, Лука делла Роббиа и Джулиано да Майано. Уже во входной части, уподобленной античному пронаосу (преддверию храма), оживали представления об истинной красоте: неяркая, спокойная белизна стен, ряды стройных коринфских колонн, серые каменные пилястры. Гармония царила и в облике самой базилики – памятника, теперь ценимого за чистоту готического стиля и богатство произведений искусства. Санта-Кроче предположительно строил, вернее, начал строить в 1294 году Арнольфо ди Камбио. После смерти мастера для продолжения дела долго не хватало денег, а потом и рабочих рук, ведь в следующем веке на Флоренцию обрушилась чума.
В своей хронике Джованни Виллани предсказывал ужасные бедствия, заметив, что неспроста многие города накрыла «безбрежная пелена тумана и с неба, наводя на жителей ужас, падали мельчайшие насекомые». Возможно, так и было, поскольку и другие флорентийцы рассказывали о каких-то блохах, жуках и даже саранче, хотя ее никак не назовешь мельчайшей. В 1348 году, через несколько месяцев после этих предсказаний, беда действительно пришла: болезнь унесла несметное число человеческих жизней и, к огромному сожалению современных историков, умер сам Джованни Виллани. После него летопись пытались продолжить его брат Маттео и племянник Филипп. Оба владели пером неуверенно, а последний, будучи монахом, подавал события предвзято, по-церковному эмоционально, слишком резко, напрасно обвиняя соотечественников во всех несчастьях, особенно в пришествии чумы: «У нас во Флоренции благоразумные люди подвергли осуждению нововведенный многими обычай, захватив с собой все необходимое для привольной жизни, укрываться в уединенных местах с чистым воздухом, где не было опасности заразиться, чтобы обезопасить себя от болезни. Но Божья кара, от коей не спасают запертые двери, настигла их и в этих местах, как всех прочих, не позаботившихся о своей безопасности. Многие же другие, обрекшие себя на смерть, услужая заболевшим родным и друзьям, пересилили болезнь, а иные во все время ухода за больными вовсе не захворали. Тогда многие одумались и безбоязненно стали помогать друг другу и ходить за недужными, из которых многие выздоровели и со спокойной душой могли служить другим. В нашем городе эпидемия разгорелась в полную силу весной 1348 года и продлилась до начала осени. Болезнь настигала людей, не разбирая пола и возраста; из 5 человек погибало 3, когда и больше, чаще среди простонародья, чем средних слоев и верхов. Беднякам пришлось особенно худо, зараза распространилась в их кругах раньше, и помощи они получали меньше. Судя по полученным нами из многих стран и областей известиям, по всему миру человеческий род уменьшался в такой же пропорции. Правда, на Востоке смертность была куда более высокой. Врачам ни одной страны не удалось найти лекарств или средств против этого смертельного недуга, ни с помощью естественной философии, ни физики, ни астрологии. Кое-кто ради заработка посещал больных и прописывал им свои снадобья, но наступавшая смерть доказывала их непригодность, так что самые совестливые медики возвращали взятые не по справедливости деньги…».
Джотто ди Бондоне. Роспись капеллы Барди в Санта-Кроче
Из-за чумы работы в церкви Санта-Кроче прекратились, поэтому освящена она была только в 1443 году, уже в пору Кватроченто. Посмотреть на красивый ритуал, по обыкновению, пришла вся Флоренция. Горожане собрались на безымянной площади, позже получившей имя по названию храма – Санта-Кроче. В тот день далеко не все смогли увидеть интерьер здания, хотя тогда его небогатое убранство составляли живопись мастеров Проторенессанса и десяток интересных архитектурных деталей. К последним относились пилоны восьмиугольного сечения, от которых, взмывая вверх подобно струям фонтана, расходились остроконечные арки с массивным двойным обрамлением.
Алтарный полиптих «Коронация Девы Марии» выполнял Джотто, и ему же банкиры Перуцци и Барди поручили роспись своих капелл, приобретенных вскоре после освящения храма. Отдаленную капеллу Ринуччи украшал Джованни да Милано – приезжий художник, живший в одно время с Джотто и так же известный стремлением изображать человеческие чувства. Даже теперь, когда фрески в этой капелле занимают всю северную стену, неизменно притягивает взгляд картина «Рождество Марии». Вопреки канонам Джованни да Милано не стал разделять внутреннее пространство, а показал единый интерьер. Как в других его творениях, фигуры здесь заполняют почти все пространство, словно давая понять, что для автора место действия – предмет второстепенный. Стройные и грациозные, подчеркнутые легкими контурами и мягко смоделированными светотенями, герои «Рождества Марии» являются поэтическим выражением мира чувств. В этом художник сумел опередить время, поскольку его трепетная живопись развивалась тогда, когда флорентийский стиль все еще находился под давлением академизма.
Со временем во всех трех нефах Санта-Кроче появились надгробия, а в капеллах – золотые кресты и утварь, в основном из того же металла. Драгоценные вещи сияли на фоне свежих красок живописи, будто приглашая полюбоваться шедеврами Аньоло Гадди («Легенда о Святом Кресте» в капелле Маджоре и житийные сцены в капелле Кастеллани), Доменико Венециано («Святой Иоанн Креститель и святой Франциск» за алтарем), безвестного мастера школы Джотто («Распятие» в алтаре), Джерини (полиптих «Мадонна со святыми» в алтаре). Неизменно вызывал восхищение витраж «Снятие с Креста», выполненный по эскизам Лоренцо Гиберти. Давно предназначенное место в центральном нефе заняла прекрасная мраморная кафедра работы Бенедетто да Майано. Направляясь к ней, прихожане всегда останавливались у первого пилона, чтобы посмотреть на «Мадонну с младенцем» Антонио Росселлино.
Немногие храмы могут похвастать таким внушительным некрополем, какой имеется в Санта-Кроче.
Антонио Росселлино. Мадонна с младенцем. Рельефное убранство церкви Санта-Кроче
Непосредственно у фундамента покоятся десятки состоятельных горожан, потративших большие деньги, чтобы увековечить свои имена на мраморном полу именно этого храма. Вдоль стен правого нефа тянутся роскошные надгробия, известные благодаря авторам и тем, кто лежит под ними: Микеланджело Буонарроти (Вазари, 1579), писатель Витторио Альфьери (Канова, 1803), Никколо Макиавелли (Спинацци, 1787), Данте Алигьери (Риччи, 1829). В знак любви к соотечественнику горожане собрали деньги на надгробный памятник Данте, хотя сам поэт умер и был похоронен в Равенне, где прожил в изгнании свои последние годы. Художественным венцом этой части храма можно назвать табернакль с композицией «Благовещение», исполненной Донателло в 1435 году. В религиозном искусстве латинским словом «tabernaculum» принято именовать сооружение, где хранятся предметы культа. Однако в данном случае так обозначена ниша, архитектурно оформленная и по готической традиции сделанная для как можно более эффектного показа скульптуры.
Вместе с церковью Санта-Кроче любовью горожан пользуется и площадь перед ней, где с XIV века проводятся праздничные гулянья, игры, а теперь еще и спортивные соревнования. Говорят, что здесь, а не в Англии прошел первый «чемпионат» по футболу. Правда, флорентийский футбол немного отличается от английского и вообще от того, к которому привыкли современные болельщики: крайне мягкие здешние правила практически ничего не запрещают. Рассказывают, что несколько лет назад игрок одной команды откусил противнику ухо и спокойно продолжил играть. Матч из-за такого «пустяка» не прервали, а пострадавшего просто отвезли в больницу рядом с импровизированным стадионом, где врачи вернули откушенную часть тела на исконное место.
Еще более экзотическая история произошла со Стендалем. Впервые прибыв во Флоренцию, французский писатель был ошеломлен окружающей красотой. В Санта-Кроче чувства стали настолько бурными, что он забился в истерике и закричал так, что служителям пришлось отправить его в больницу, благо та находилась рядом. Видимо, подобные случаи повторялись, поскольку сегодня легкое помешательство от красоты, известное как синдром Стендаля, лечат во всех клиниках города, причем в специальных отделениях.
Мастера Кватроченто уверяли, что для расцвета искусства требуются любовь, радость, вера в настоящее и надежда на будущее. Высказанная словами, эта мысль принималась неохотно и не всеми, но, поданная с помощью линий, красок и прекрасных образов, она очень быстро захватила общество, совершенно вытеснив страх, который веками наполнял людские души. В культуре Средневековья слишком много места занимала уродливость. Люди явно перегружали себя мыслями о дьяволе – воплощении душевного и физического безобразия. Джорджо Вазари уверял, что христианский мир открылся для искусства после того, как осуществилась древняя, хотя, скорее всего, придуманная им же легенда: черт явился к художникам и жалобно попросил их не рисовать его в безобразном виде. У мастеров Кватроченто дьявол, действительно, мало напоминал грязное уродливое существо, которое так выразительно изображали их средневековые коллеги. Теперь он являлся в живописи или скульптуре изредка, но всегда в элегантном облике Люцифера, с гордо поднятой головой, открытым, хотя и холодным взглядом и своеобразно красивым лицом. Ушло в прошлое и презрительное отношение к телу, ранее считавшемуся одной из причин всех человеческих бед. В искусстве Кватроченто редкая обнаженная натура еще не предназначалась для любования, а служила инструментом, с помощью которого художник мог показать движение. Однако зритель того времени все же мог видеть тела. Едва прикрытые тонкой тканью, как у Донателло, или совсем нагие, как у Антонио Поллайоло, они были крайне реалистичны или совершенны, но всегда восхитительны, и публика, глядя на земную, а значит, доступную красоту, уже не помышляла об умерщвлении собственной плоти.
Антонио Поллайоло. Битва десяти обнаженных, 1470
Напротив, заботу о ней подтверждает тот факт, что во Флоренции эпохи Кватроченто любили и широко употребляли косметику. С 1220 года различные средства для ухода за лицом и телом, всяческие благовония и даже настоящие духи, бывшие в те дурно пахнущие времена не роскошью, а предметом гигиены, можно было купить в аптеке при монастыре Санта-Мария Новелла. Здесь торговали и лекарствами, в том числе ядовитыми веществами и якобы безопасными снотворными, обеспечившими вечный сон не одному флорентийскому гражданину. Как видно из хроник Виллани, такие снадобья на полках не залеживались, ведь в Италии от недругов избавлялись очень просто. Монахи делали сами либо доставляли из дальних стран разные, в основном растительные препараты, многие из которых дошли до наших дней, как, впрочем, и само заведение. Парфюмерное производство в Санта-Мария Новелла процветает во многом благодаря старинным рецептам: сегодня в аптеке при обители можно приобрести розовую воду, миндальное и пшеничное масло, которые производились еще в пору Средневековья.
В городской аптеке. Фреска, XV век
Церковь Санта-Мария Новелла начали строить доминиканцы, братья Систо да Фиренце и Ристоро да Кампи, в 1246 году заменившие новым зданием старую монастырскую молельню. Несмотря на все усилия, строительство было закончено нескоро, ни через три десятилетия, когда появились нефы, ни в следующем веке, когда Якопо Таленти соорудил колокольню и сакристию. Только в 1470 году Леон Баттиста Альберти отдал последние распоряжения по отделке фасада, заодно представив заказчикам обновленный главный вход. Зодчий сделал великолепный портал, обновил всю верхнюю часть церкви, оформив ее пилонами, огромными стрельчатыми арками, архитектурными квадратами с инкрустацией мрамором. «Квадратную» композицию обрамляли геральдические знаки семейства Ручеллаи, на деньги которых и была построена церковь.