Флоренс Адлер плавает вечно

Бинленд Рэйчел

– Речь не о Фанни, – сказала Эстер. – Это ее сес… – Она не могла выдавить из себя это слово. В комнате было слишком жарко. Она дернула воротник платья, попыталась расстегнуть верхнюю пуговицу. Не смогла сделать и этого. «Сес». Как будто, произнеся этот слог, она заново узнала о смерти Флоренс. Эстер согнулась, не в силах дышать. Она слышала, как МакЛафлин спрашивает, все ли с ней в порядке, чувствовала руку на плече. Эстер сделала несколько коротких вдохов, пытаясь наполнить легкие, но воздуха не хватало. Тогда

она действительно начала паниковать. Кто-то звал медсестру. МакЛафлин? Она не так хотела провести эту встречу.

– Я в порядке, – попыталась сказать она, пока комната заполнялась людьми. МакЛафлин, медсестра, затем мужчина в белом халате. Она сконцентрировалась на мелких цветочках на собственном платье. Цветы были пастельно-голубые, желтые и розовые, и все они плясали у нее перед глазами.

– Я рекомендую седативное, – услышала Эстер мужской голос. – Что-то, что успокоит и расслабит ее.

– Миссис Адлер, – сказала МакЛафлин. – Вы слышите меня?

Эстер кивнула, пытаясь выплыть на поверхность собственного сознания. На все это у нее не было времени. Она должна была поговорить с МакЛафлин, должна была спасти Фанни.

– Я в порядке, – прошептала она.

– Вы можете сесть?

Эстер медленно приподняла голову от коленей, оглядела кабинет и, наконец, встретилась глазами с МакЛафлин. Собственное поведение привело ее в ужас.

– Извините.

– Вам не за что извиняться, – сказала МакЛафлин, прислоняясь к краю своего стола. – Скажите мне, что случилось.

Эстер посмотрела на доктора, который стоял в нескольких шагах от двух женщин, затем снова на МакЛафлин. Управляющая кивнула в сторону двери, и доктор покинул комнату.

– Вчера, – начала Эстер. Она не знала, что сказать. Она медленно вдохнула и выдохнула. – Сестра Фанни погибла.

МакЛафлин опустилась на стул рядом с Эстер.

– Мне так жаль.

Эстер начала плакать. Это было так на нее не похоже – но все ее привычки и склонности казались сейчас совершенно оторванными от реальности. Сколько раз за свою жизнь ей еще придется повторить эту фразу? Сестра Фанни погибла. Моя младшая дочь умерла. Одна из моих дочерей скончалась в молодости. Доживи Эстер до старости, ей все равно придется объяснять отсутствие Флоренс, пытаясь осознать его самой.

– Она утонула на Стейтс-авеню. Вчера днем.

– Нет…

Эстер кивнула, вытирая мокрые щеки ладонями.

МакЛафлин одолжила ей платок.

– Она была хорошей пловчихой, разве не так?

– Невероятной, – подтвердила Эстер.

Они просидели какое-то время, слушая звуки просыпающейся больницы. Открылась и закрылась дверь, вдалеке зазвонил телефон, застучали вверх по лестнице каблуки. Наконец, МакЛафлин заговорила:

– Вы пришли не чтобы просить у меня помощи в сообщении Фанни плохих новостей.

Эстер покачала головой и высморкалась в платок.

– Я ничего не хочу ей рассказывать.

– Боитесь преждевременных родов?

– Думаете, я зря переживаю?

– Вовсе нет. Это серьезный риск. Особенно после прошлого лета. – МакЛафлин встала и обошла стол. Она открыла ящик и достала из него блокнот. – Давайте решим, что делать.

– Я думаю, надо переместить ее в частную палату, – сказала Эстер. – Чтобы можно было следить, кто приходит и уходит. Мы с ее отцом оплатим разницу.

– Сколько людей знают о… Флоренс? – спросила МакЛафлин. Эстер поняла, что она почти сказала что-то другое, была готова произнести менее нейтральное слово, вроде «смерти», но остановила себя. Вера Эстер в МакЛафлин выросла.

– Многие из спасателей. Женщины из Еврейского похоронного общества.

– Никто из больницы?

– Насколько я знаю, нет. Ее принесли в больничную палатку на Вирджиния-авеню. – МакЛафлин записала что-то в блокнот.

– И в газете не было объявления? – спросила она.

Эстер достала утреннюю газету из сумки и передала МакЛафлин. Сэмюель не смог скрыть всю историю, только смягчить удар. На первой странице был заголовок: «ДЕВУШКА УТОНУЛА, КУПАЯСЬ У СТЕЙТС-АВ.»

– Ее называют по имени? – спросила МакЛафлин.

Флоренс описали как местную девушку и умелую пловчиху, но не обозначили имя, слава Богу.

– Нет, – прошептала Эстер, – но внимательный читатель может догадаться.

МакЛафлин пробежалась глазами по статье, затем начала писать. На одном листе она записала имена врачей и сестер, с которыми планировала поделиться этим секретом.

– К счастью, прецепторы выпускаются завтра в полдень. А новые занятия не начнутся до конца лета.

– Прецепторы?

– Студенты, – пояснила МакЛафлин. – Неважно. Просто меньше людей, которых надо будет посвящать.

На другом листе она перечислила меры, которые придется принять сотрудникам больницы, чтобы ограничить связь Фанни с окружающим миром. Ее переведут в частную палату, конечно, но еще уберут радио и будут контролировать посещение комнаты для принятия солнечных ванн, где установили телефон и радио для всех женщин крыла.

– Кто-нибудь может просматривать ее почту? – спросила Эстер.

Это была единственная просьба, в которой МакЛафлин отказала.

– Я бы предпочла и вовсе не доставлять ей почту. Мы можем передавать все полученные письма вам, и вы сами решите, что с ними делать.

К тому моменту, как они закончили обсуждать план, на часах была половина восьмого. МакЛафлин вырвала из блокнота исписанные листы и сложила их сначала вдвое, а затем вчетверо.

– Мне пора начинать обход, иначе кто-нибудь успеет положить свежий выпуск «Атлантик-Сити пресс» на поднос с завтраком Фанни.