Фокусник? Шляпник
Шрифт:
Я кивнул, чего таить-то? Нет, я бы мог не пойти, если бы опрошенные мною старшекурсники рассказали мне об этом месте, но, по их же словам, они впервые слышали об этом коридоре, а подобный запрет от Дамблдора был очень… странным, скажем так.
Нет, они и так считают его странным и чуть ли не ненормальным, но у меня такого ощущения не появилось. Если бы у него был старческий маразм, то хрен бы ему разрешили быть директором целого Хогвартса.
А это, на секундочку, одна из лучших в мире школ магии, даже несмотря на то, что их так мало. Да, меня
В общем, я практически уверен, что ученики каждой из школ считают именно свою школу «лучшей». Так всегда было даже в обычных престижных заведениях.
– Ты слишком взрослый, Кевин. Слишком взрослый для одиннадцатилетнего мальчика, но в то же время ты ребёнок, который делает то, что ему вздумается. Влияет ли на тебя подобным образом твоя «особенность» или это твой разум особенный? Не знаю, но мне кажется, что истина находится где-то посередине, – старик двумя пальцами взял лимонную дольку и, с удовольствием прикрыв глаза, закинул себе в рот, несильно покачав головой. – Обожаю их.
– Профессор, шляпа говорила, что вы можете проверить, являюсь ли я наследником Гриффиндора, – сейчас меня меньше всего интересовали особенности моего «разбитого разума», – это так?
– Да, это так, – признался директор, отпив пару небольших глотков из чашки. – Но это серьёзный секрет, который я просто так не могу раскрыть первокурснику.
Эх, ну, как всегда…
– Но мы можем договориться, – продолжил Альбус, глядя на мой печальный вид.
– О! Обожаю споры и уговоры, каковы условия?
– Ничего серьёзного… – заговорщицки ответил директор, подняв указательный палец вверх. – Тебе нужно всего лишь удивить старого волшебника. Удивить в положительном смысле. Ну что, Кевин, согласен?
– Я-то согласен, но кто будет скреплять договор? Есть же какие-то магические штучки или нет? – я закинул в рот несколько лимонных долек, улыбаясь чертовски кислому вкусу. Он был волшебен.
Конечно, я без понятия, как удивить Дамблдора и можно ли его удивить. Нет, удивить-то его можно, он удивился, когда узнал о моей «особенности», но это было небольшое мимолётное удивление.
Но вот как удивить его в «положительном смысле»? То есть воскресить какого-нибудь Волдеморта я теперь точно не могу… хм, значит, магическую войну начать тоже нельзя, как и войну маглов с магами. Плохо, очень плохо.
Что же делать?
Распределяющая шляпа вновь звонко рассмеялась, став качаться из стороны в сторону.
Ну, временных рамок он не делал, так что думаю успею удивить его к окончанию… третьего курса. За это время как раз чему-то, да обучусь и что-то, да узнаю, хе-хе.
– Есть магические договоры или, как их ещё называют, обеты, но я никогда не стану скреплять их с ребёнком. Для его же блага, – профессор был крайне серьёзным.
– Вы же сказали, что я слишком взрослый для ребёнка?
– И да, и нет. Твои действия непредсказуемы, как действия ребёнка
Он такой странный. Хоть я и понимаю, что он делает всё это неспроста, раз уж знает о моей памяти прошлого и, скорее всего, о том, кем была моя бабуля, но я вижу, что он искренне веселится, общаясь со мной на подобные темы и предлагая такие уговоры.
Да, он очень странный.
– Как тебе твой первый день в школе? – Альбус решил сменить тему.
– Ооо, он был волшебен! Все эти картины, лестницы, призраки и магия… это круто. Но я так кое-чего и не понял.
– Говори, я попытаюсь тебе разъяснить.
– Магия. Что такое магия? – этот вопрос терзает меня уже долгое время.
– Хм… какой сложный вопрос, мальчик, – старик откинулся на спинку стула и задумчиво прикрыл глаза, став гладить свою длинную бороду. – О том, что такое магия, философы и лучшие умы мира рассуждают столько, сколько это самая магия существует. Прямо с начала времён, – он раскрыл глаза и поглядел куда-то сквозь меня. – Кто-то скажет, что магия жива. Что у неё есть своя неосознанная форма, высший надразум. Кто-то скажет, что её даруют нам Боги. Другие предположат, что магия – это мы. Волшебники, маглы, растения и деревья. Всё живое вокруг. Третьи же будут с пенкой у рта доказывать, что магия – это инструмент.
– А что скажете вы?
– Я скажу, что магия – это… – старик по-доброму улыбнулся и вновь прикрыл глаза. – Любовь.
– Любовь-любовь, ке-ке-ке!
– Хе, любовь? – да, он ненормальный. Что ж, старшекурсники не ошибались! – Почему же любовь?
– Без любви не появилось бы тебя, Кевин. И меня. Разве это не волшебство? Множество величайших открытий произошло из-за любви, множество ужасающих вещей случилось из-за неё же… поэтому настоящая магия – это любовь. Тебе не нужно пытаться понять этого сейчас. Когда-нибудь понимание придёт к тебе, просто запомни мои слова и увидишь, что они правдивы.
– Ладно, – он реально верил в свои слова. Спорить я и так не собирался, да и зачем? Сколько лет мне и сколько времени я пробыл в магическом мире, а сколько ему? Он что-то знает, а раз говорит, что магия – это любовь, значит в этих словах есть своя доля истины. – Профессор, у меня есть ещё несколько вопросов, поможете?
Мужчина кивнул, взяв из тарелки жменю лимонных долек.
– Мы только начали изучать волшебство с использованием волшебной палочки. Я заметил, что, в основном, взмахи бывают резкими и медленно-плавными, а в некоторых случаях взмахи вообще не требуются, нужно только слово-активатор или воля волшебника. Так вот, в случае резких взмахов нам в пример дали огненную и ледяные вспышки, а в случаи плавных – магию левитации. Означает ли, что резкие взмахи – боевые, а плавные – более узкоспециализированные?