Фокусы и фокусники
Шрифт:
Я был полон замыслов, но осуществить их не удалось, по крайней мере в тот период. Началась Великая Отечественная война.
22 июня 1941 года... Этот памятный день застал наш коллектив в городе Горьком. Ровно в двенадцать должно было начаться в цирке представление - и не началось.
Как и все советские люди, мы, артисты цирка, были потрясены вероломным нападением гитлеровской Германии на Советский Союз. Гневом и возмущением были охвачены сердца. Прервалась мирная жизнь. Наступили годы суровых испытаний.
Уже на второй день войны я вместе с другими артистами давал выступления на вокзале, провожал отправляющиеся на фронт эшелоны. В эти дни многие артисты покинули цирк, чтобы стать в ряды защитников
В полном составе ушел на фронт ансамбль донских казаков под руководством Михаила Николаевича Туганова. Славный боевой путь проделал он в составе знаменитого кавалерийского корпуса генерал-майора Доватора, участвовал в боях за Москву. В брянских лесах казаки Туганова совершали смелые рейды в тылы противника. Они сражались в Белоруссии, в Польше и в числе первых ворвались в Берлин.
Ушло добровольцами на фронт и несколько человек из нашего коллектива.
Приходили тревожные вести. Сгорело во время бомбежки здание цирка в Минске. Труппа едва спаслась, уйдя под обстрелом по дороге на Смоленск... В нелегкой обстановке эвакуировался смоленский цирк. То же было и в Калинине.
Между прочим, в Калинине гастролировала конюшня дрессированных лошадей под руководством Ильи Петровича Монкевича. В первые же дни войны дрессировщик ушел на фронт, а лошади остались на попечение его отца - одного из старейших артистов цирка, Петра Алексеевича, и жены. Фронт стремительно приближался. В городе все чаще раздавался тревожный вой сирен и гудков, возвещавший о воздушной тревоге. Однажды зажигательные бомбы упали и на круглое деревянное здание цирка. Все, кто здесь еще оставался, принялись тушить пожар. А Нина Монкевич выводила из объятого пламенем помещения лошадей. Перепуганные рысаки упирались, храпели, разбивали копытами деревянные настилы. В тот же день пришел приказ: эвакуироваться. Собирались в путь быстро, по-военному. Последними от дверей цирка отъехали две повозки, запряженные рысаками. На повозки был погружен реквизит. Но - увы!
– лошади отказывались идти. Это были дрессированные рысаки, которые могли вальсировать на манеже, но не умели ходить в упряжи.
Мы, участники иллюзионного аттракциона, были отправлены из Горького в Москву. Столица встретила нас непривычной тишиной, лучами прожекторов в августовском небе, синими огнями светомаскировки. Из скверов навстречу звездам медленно поднимались аэростаты воздушного заграждения.
Пребывание в Москве было кратковременным. Мы принимали участие в представлениях, которые давались в столичном цирке. Порой в эти часы начиналась воздушная тревога. Тогда представление прерывалось. Зрители и артисты спускались в бомбоубежище. Артисты приходили сюда в том виде, в каком только что были на манеже - в париках и костюмах, затянутые в трико.
Из Москвы наш коллектив был эвакуирован в Свердловск. В 1942 году повсеместно стали создаваться цирковые коллективы. Они объединяли представителей различных цирковых жанров. Сделано это было для сохранения кадров, а также для более успешной, в обстановке военного времени, творческой работы. Один из таких коллективов поручили возглавить мне.
К оформлению его я приступил в Куйбышеве. В коллектив вошли: заслуженные артистки республики сестры Зоя, Марта и Клара Кох, труппа воздушных гимнастов под руководством Евгения Моруса; акробаты с подкидной доской Лебедевы; группа исполнителей икарийских игр, возглавляемая Виктором Плинером; стрелки-рекордсмены Тихоновы и другие.
В эти годы я стал думать о создании политических иллюзионов. Я вспомнил свои первые опыты в этой области и пришел к убеждению, что это - один из путей создания подлинно новых иллюзионных номеров.
"Фриц идет на Восточный фронт" - так назывался номер, показанный мною в годы Отечественной войны. По манежу бодро маршировал коверный, одетый в форму гитлеровского молодчика. Вдруг на него сверху опускался балдахин. Когда по счету "раз, два, три" балдахин поднимали, "фрица" уже не было. Там, где он только что стоял, зрители видели могилу с березовым крестом. Выбегала собачка и поднимала возле могилы ножку...
Широко развернули мы шефскую работу, были частыми гостями в воинских госпиталях. В труппе стало правилом проводить в каждом городе "День культурного обслуживания раненого воина". Инициатором этого большого и важного мероприятия был коллектив Киевского театра оперы и балета имени Т. Г. Шевченко, находившийся во время войны в Иркутске. В этот день с утра все отправлялись из цирка в госпиталь. Каждому находилось какое-либо занятие: одни пилили и кололи дрова, разгружали уголь, чистили картофель, другие ухаживали в палатах за тяжелоранеными, которые сами не могли подняться с постели, мыли полы, чинили белье... Во время обеда наш оркестр играл в столовой. А потом начинался концерт. Разумеется, мы не могли привозить в госпиталь громоздкую аппаратуру. Но в то же время мы старались не обеднять программы, чтобы зрители могли получить полное представление о нашей работе. Никогда не забыть, каким неподдельным восторгом светились глаза наших зрителей, когда пустой ящик вдруг оказывался наполненным лентами, цветочными гирляндами... Раненые громко выражали свое восхищение, аплодировали, и эти аплодисменты были для нас, артистов, лучшей наградой.
– Приходите еще!
– говорили бойцы.
Начальник госпиталя в Свердловске профессор Яковлев на собрании медицинского персонала говорил:
– Выступления артистов цирка в госпитале приносят раненым пользы не меньше, чем все наши лекарства. После этих выступлений раненые начинают обсуждать, как проделываются все эти фокусы. Возникают споры. Одни доказывают одно, другие-Другое. И эти споры позволяют больным забыть о своих недугах.
Приятно было слышать эти слова, хотя, быть может, в них было и известное преувеличение.
Мы привозили раненым подарки: табак, портсигары, открытки, карандаши, бумагу, цветы. Нередко, когда прибывали новые эшелоны, мы отправлялись на станцию, помогали выгружать из вагонов раненых и больных.
Выступая в цирках, мы отчисляли средства в фонд обороны, в пользу семей погибших фронтовиков, устраивали внеплановые представления, в том числе ночные. Всего наш коллектив дал в фонд обороны страны около двух миллионов рублей.
В освобожденных от фашистских оккупантов городах мы вместе со всеми трудящимися участвовали в восстановительных работах. Памятным осталось для нас пребывание в Киеве в 1944 один из воскресных дней все мы, надев рабочие костюмы, вышли на восстановление Крещатика. Трудившиеся здесь киевляне, узнав артистов цирка, встретили нас приветствиями. Возник импровизированный митинг.
году. Е
– Вы привыкли видеть нас при ярком сиянии прожекторов, на цирковой арене, - сказал я, выступая на этом митинге.
– Но мы, артисты, не можем стоять в стороне от той работы, которую вы, киевляне, так дружно проводите. Когда прекрасный Крещатик встанет из руин, приятно и радостно будет сознавать, что и мы, работники советского цирка, вложили свой кирпич в народную стройку.
Началась работа. Мои ассистенты Брюханов, Шварц, Лепковский, стоя в котловане, вгрызались кирками в землю, нагружали ее на носилки. Чуркин, Бугрова, Тихонова, Ефимова транспортировали ее наверх. Даже наши маленькие артисты - лилипуты приняли участие в общем труде. Они были поставлены на очистку кирпича.