Фолиант

«Не заводи баркас, говорит мудрый или сомневающийся инженер, а быть может – первый последователь «Гармонии Вселенной».

1-й космодискурс 18 съезда «ГВ»

Как гласит «первый закон Восполнения Бочаровой-Лиманской» второго съезда Гармонии Вселенной – баланс взятого вещества с одной планеты, должен восполняться, иначе это может привести к изменениям, касаемых планетной баллистики.

Простыми словами, если взять 5000 тонн – это почти девятиэтажный дом и отправить космический корабль на другую планету, а потом еще один и еще один, то планета потеряет в своей скорости и это станет причиной многих климатических изменений. Быть может, скорость вращения возрастет, и сутки сократятся, а быть может, наоборот, скорость снизится и это тоже отразится на происходящем, простыми словами, Гармония Вселенной – это дискурс будущего.

Когда человечество научится укрощать радиацию, то будет прорыв. Ведь возобновлять водный и кислородный запас вдали от планеты оно уже научилось. Девиз будущего выглядит или читается так: Быстрее. Крепче. Надежнее. Однако старый латинизм – «Per aspera ad astra» – «Сквозь тернии к звездам», остается уже скорее девизом штурмана на космическом корабле.

Данная книга не имеет цели разрушить или обидеть, чью либо веру.

«Чтобы было все по-новому, но по-старому» (с)

На экране в непонятном помещении с огромным количеством мониторов и различными приборными столами велся обратный отсчет. Секунды перемахнули за тридцать, миллисекунды стремительно сменялись и раз за разом приближались к нулю, меняя после этого чуть большие цифры по левую сторону.

– До столкновения с кометой осталось 20 секунд, – прозвучал спокойный мужской низкий голос.

Большая группа людей в скафандрах в полумраке смотрела в один монитор и ожидала, когда же произойдет нечто грандиозное. Стекла обозревателей запотевали изнутри. Всего миг и нечто непонятное врезалось в поверхность красной планеты, быстро исчезнув. Когда отсчет достиг нуля и ушел в минус, странное строение затряслось. Испуганные или восторженные глаза присутствовавших людей не отрывались от трансляции с орбитальной станции. Мощный поток красной пыли, песка и каменных глыб разлетелся в разные стороны. Напоминало это все песчаную бурю в пустыне. Легкое землетрясение внутри помещения пронеслось и тут же стихло. На поверхности огромное мутное облако приближалось к высокой широкой и ровной горе. На отсчете уже виднелось минус двадцать минут с «копейками». В горный массив буквально врезалась песчаная стена. Ее поток промчался вверх, словно извержение вулкана, но только по краям, а не в центре. Спустя мгновение красноватый поток обтек возвышенность, взяв высоту, и устремился дальше. Ракурс картинки отдалился и среди огромной красной планеты, которая трепетала от бури, небольшая более светлая полоска окрашивалась в темный цвет, соответствуя другим тонам. Гора остановила продвижение песчаной метели, но там, где поднятый грунт не встретил сопротивления, она продвинулась дальше, оставив большую полосу поверхности из-за горы не поднятой вверх.

– Приступить к осмотру станции и доложить о ее работоспособности, – проговорил человек в бело-оранжевом скафандре.

Все присутствующие в особом порядке неспешно и неохотно покидали помещение. Через открывшиеся двери проступил яркий поток света. Светло-серые стены с тупыми углами наверху мелькали по проходу. Пол имел непонятную разметку из полос. На стенах виднелись разные буквы с цифрами. Небольшой монорельс на потолке начинался в главном широком длинном проходе и вел из одного конца в другой. Этот участок в шутку назывался главной улицей. В самом начале заселения проход являлся зданием, но после расширения стал обычной площадкой, проходом. Монорельс тянулся от одного выхода к другому. Он позволял облегчить любую ношу до диагонального лифта. В воздухе витал специфичный цитрусовый запах.

Небольшая часть стены была исписана разными надписями. IDDQD, IDKFA and… in hell! Тяга Гагарина не подвела. Auf wiedersehen der Marsianer. Связь была и связь будет. Aqu'i estaba «Blatta». Мы с Марса! Hero of Work, don’t drink «Veeno». Над всеми этими красноречивыми выражениями больше всего выделялась арабская вязь. На потолке виднелись два отпечатка от ботинок и надписи: чеченский след на Марсе, второй чеченский след на Марсе.

Датированные росписи и пожелания являлись посланиями от бывших участников последующим жильцам и покорителям Марса. Больше всего новичков привлекала глубоко-философская надпись: Недра.. в невесомости! Она не оставляла равнодушным ни одного жителя красной планеты, заставляя улыбнуться, а кого-то и вовсе, покраснеть.

Каждый человек, спустившийся под поверхность планеты, сразу же задумывался, а что же он оставит после себя, каким высказыванием заставит задуматься будущих обитателей первой инопланетной колонии, но подписываться было запрещено, ведь это теряло некий сакральный смысл и занимало место.

Командир станции Истэка был гражданином С.Ш.А.. Его странное имя вело к индейским корням. Темная кожа говорила о том, что этот мужчина являлся так называемым представителем самбо. На вид ему можно было дать лет сорок, но на самом деле, он разменял уже 58 год. Истэка Адэир предпочитал короткую стрижку, однако позволял себе легкую седоватую небритость. Округлое лицо, небольшие уши, черные глаза, широкие брови, уходящие к векам, но отдалявшиеся от переносицы, сужались, ведя к уголкам глаз. Все это в совокупности с широким носом и соответствующими ноздрями не могло внушить его собеседнику какого-то страха, однако, если он что-то говорил, то это произносилось спокойным, но уверенным голосом, который подчинял жителей «Каноэ». Как и у любого представителя самбо, кожа его была темной. Узкие губы, как предполагают люди, выказывают злой характер, но не следует судить человека по его внешности, не говоря уже про одежду. Истэка не гонял персонал за то, что они пребывали на станции не в уставной одежде, когда рабочие часы уже закончились. За год космическая вахта так изматывает, что просто хочется позволить себе немного домашнего уюта.

Сегодня был необычный день для всего человечества. Удалось сбить небесное тело СНПИ092.НО, которое могло нанести повреждение станции и поэтому «марсианам» пришлось быть готовым к любым последствиям от его падения. Спустя какое-то время начали приходить голосовые отчеты от работников станции.

– Главный инженер, реактор функционирует в штатном режиме.

– Дежурный радиофизик – связь с Землей и ее орбитой отсутствует.

– Дежурный по обслуживанию станции, все показатели радиационного фона в норме. Функции электроснабжения, восстановления кислорода, отчистки воды, автономность станции в норме.

– Сейсмолог – физических повреждений не обнаружено. Готов к отправке отчет по сейсмоустойчивости станции.

Последним отчитался научно-исследовательский корпус от лица дежурного по лабораториям, доложив о том, что никаких утечек опасных для жизни на станции не произошло.

– Станция переходит в обычный режим, – произнес Истэка, снимая с себя скафандр.

Ему предстояло проанализировать всю ситуацию и сделать выводы по дальнейшей работе.

Станция «Каноэ» представляла собой некий подземный дом. Задачей первой экспедиции являлась высадка рядом с горой Олимп. В то время не нужно было объяснять даже школьнику, что это самая высокая гора в Солнечной системе. Газеты трепетали об этом по всей планете, на каждом шагу, на каждом ее углу, хоть она и круглая. Конечно, тайны своего рельефа еще сохранял Плутон, но высаживаться на него никто бы не рискнул. При минус 229 градусах по Цельсию этой карликовой планете остается совсем немного до абсолютной мерзлоты. При минус 273.5 по Цельсию Солнце уже не дотягивается, чтобы хоть как-то согреть космическое тело. Любой космический аппарат выходил из строя, превращаясь в груду искореженного хлама, поэтому разведка солнечной системы заканчивалась именно на этом рубеже.

Первая экспедиция достигла Марса и успешно справилась со своей задачей. Последующие вахты окапывались по диагонали к «сердцу» горы Олимп. Метеоритная угроза, как бы вы не старались врыться на обычном грунте, по мнению аналитиков вероятного будущего, сокращала живучесть станции. Гора в этом случае обещала непросто защиту, а необходимую поверхность в 21 километр и повышение выживаемости, плюс экономию времени на окапывание вниз обычного марсианского грунта. Система входов напоминала чем-то устройство лисьей норы, с четырьмя выходами в разных участках горного склона. Из-за особенности расположения, среди персонала на станции «Каноэ» всегда был сейсмолог. Экспедиции на Марсе длились чуть больше года. Почему так? Сутки на красной планете длятся на тридцать девять минут больше, чем на Земле. Интересно отметить и то, что температура на ней колеблется от + 20 градусов до минус 120.

Помимо константного, то есть постоянного сейсмолога, есть еще двадцать девять человек. Среди них вы найдете командира и даже шахтера низшего класса, но низшего это смотря как посмотреть с планеты Земля.

Комета СНПИ092.НО была сбита с экспериментальной целью. По мнению авторитетных ученых, попадание льда на обезвоженную планету с разряженной атмосферой, способно в течение нескольких десятков лет сделать ее пригодной для существования. Для этого целому консилиуму физиков ядерщиков придется решать головоломку с вечным подогревом жидкости, а именно – ядерным реактором.