Фонарь под третий глаз
Шрифт:
— Славка, ты гений! — прошептала Маруська, восхищенно блестя глазами.
Я строго одернула ее:
— Сейчас не об этом. Теперь этот обрывочек. Что там написано?
— 360-2… Ни… Ви… Я так понимаю, Славка, цифры — это номер телефона. А Ни… Ви… — имена, инициалы. Нина Викторовна, к примеру, или Никита Витальевич.
— Логично, — похвалила я Маньку. Она сразу загордилась и тут же выдвинула версию:
— Это объявление о каких-нибудь курсах.
— Возможно, — сдержанно кивнула я.
Манька еще больше вдохновилась:
— Узнаем станцию
План Маруськи в принципе был вполне приемлемым, хотя кое-какие изъяны в нем все же имелись. Но с ними потом разберемся, будем действовать, как говорится, по обстановке.
Мой организм отдохнул и уже обрел возможность вместить в себя еще пару-тройку пирожков. Жаль, кисель кончился, но я не растерялась и заменила его чаем с лимоном. Манька покачала головой:
— Жрать ты горазда, Славка, аж жуть берет! Куда все девается?
— В ум, — с набитым ртом ответила я.
Тут я заметила, что Маруська топчется на месте, как мустанг-иноходец.
— Мань, ты чего? — искренне удивилась я. — Геморрой замучил? Присядь, болезная!
— Так ведь идти надо!
— Куда?
— В метро, блин, куда же еще! А потом заглянем в тот дворик, где вчера… м-м… прятались. Помнишь, Шерлок Холмс говорил, что преступники всегда возвращаются на место преступления. Психика у них так устроена, ясно?
— Яснее не бывает. А если они в самом деле вернутся? Нам что же, снова в помойку лезть?
Манька в задумчивости поскребла затылок и немного смущенно произнесла:
— Не, еще раз подобного испытания я не переживу. Слушай, а может, погрузимся в твою тачку, приедем в этот дворик и…
Что такое — «и», по-моему, не знала и сама подруга. Она уставилась на меня круглыми глазами и обалдело заморгала.
— Что и…? — несколько раздраженно поинтересовалась я.
— Не знаю, — честно призналась Маруська, опуская очи долу. Но ненадолго. Через мгновение она посмотрела на меня и робко предложила: — Выключим фары и посидим в засаде во вполне комфортных условиях.
Идея, конечно, так себе, но… Пироги в меня больше не лезли, кисель кончился, надо же что-то делать, в конце концов!
— Ладно уж, — снизошла я, — собирайся.
— А я уже готова.
Подозреваю, Манька все спланировала заранее. Оттого и пирожков налепила, и кисель сварила, чтобы, значит, меня задобрить. Маетно вздохнув, я постаралась не обращать внимания на дурные предчувствия и двинулась к выходу. Рядом, нетерпеливо повизгивая, семенила Маруська.
Было решено сперва посетить метро, а потом отправиться в засаду, хотя я, признаюсь, не видела в ней никакого смысла.
Возле окошечка кассы метро змеилась длиннющая очередь. Мы с Манькой, стоя в сторонке и прилежно изучая права и обязанности пассажиров метрополитена, примерно пятнадцать минут ждали, когда народ рассосется. Однако народ все прибывал, и этот факт вызывал недовольный ропот Маруськи.
— Чего ж им дома-то не сидится? — злобно шипела она. — Так и прут, прости господи! Весну, что ли, почуяли? А мы тут из-за них торчим, как два чирья на заднице. Вон мент уже косится, словно мы шахидки какие-нибудь.
Я тоже заметила, что невысокий молоденький милиционер бросал в нашу сторону заинтересованные взгляды. Грех было упускать такую возможность, поэтому я решительно подступила к человеку в форме:
— Добрый вечер. Вы не могли бы нам помочь?
— С удовольствием. Что случилось?
Вместо ответа я протянула стражу порядка билет, найденный вчера возле тела убитого парня. Милиционер пару минут очень внимательно изучал его, разве что не нюхал.
— И чем я могу помочь? — возвращая билет, спросил мент. — Вы боитесь проходить через турникеты?
Маруська насмешливо фыркнула и с достоинством произнесла:
— Молодой человек, мы родились и выросли в этих каменных джунглях, и турникеты вовсе не являются для нас непреодолимым препятствием.
Маруська немного кривила душой: она-то как раз родилась и выросла далеко от этих каменных джунглей, в небольшой, но милой деревеньке с ласковым названием Грибочки, что под Ярославлем. Впрочем, подружка давно живет в столице, уже вполне освоилась и теперь по праву считает себя городским жителем.
— Так чего же вы хотите? — немного нетерпеливо повторил милиционер.
— Вот, — ткнула я пальцем в четырехзначную цифру на билете. — Мы хотим узнать, какая здесь указана станция, только и всего.
— А зачем? — подозрительно прищурился парень.
Ничего толкового я не смогла придумать, поэтому неопределенно хмыкнула и умолкла. К счастью, Маруська обладает великолепной фантазией. Она не растерялась и принялась вдохновенно врать:
— Нам надо найти одного типа. Вернее, не типа, а очень даже приличного молодого человека. Настолько приличного, что она вот, — Манька ткнула в меня пальцем, — в него влюбилась. Вот так прямо с первого взгляда и втюрилась! Жить, говорит, без него не могу, ни больше ни меньше. Только тип этот пока не знает, какое ему счастье привалило: он куда-то торопился и оставил в кафе, где мы, собственно, его и увидели, свой бумажник. Там лежал и этот билет. Девушки мы честные, хотим, во-первых, вернуть бумажник хозяину, а во-вторых… Надо же соединить влюбленные сердца! Понимаете?
Милиционер честно пытался понять, но выходило это у него неважно, потому он немного поморгал и честно признался:
— Пока не очень.
— От, блин, милиция! Неудивительно, что в стране бардак! В смысле, уровень преступности неуклонно снижается, — торопливо поправилась подруга, заметив, как милиционер сурово нахмурился. — Вы нам помогите узнать, что за станция в билете зашифрована, а уж мы с божьей помощью отыщем предмет страсти моей подружки.
Я вспомнила убитого юношу, представила себе внезапно вспыхнувшую страсть к покойнику и поежилась. Со стороны это выглядело как настоящее отчаяние, наверное, поэтому в глазах нашего собеседника мелькнула тень сострадания.