Фонтаны на горизонте
Шрифт:
Только вернувшись во Владивосток после его освобождения, Северов узнал, что на шхуну «Диана» Хайров послал его не случайно. Подпольному комитету стало известно, что белогвардейцы узнали о связях капитана с большевиками и намеревались его арестовать. Надо было срочно удалить Северова из Владивостока, и наиболее удачным для этого оказалась частная шхуна «Диана». Тогда Хайров не сказал этого Северову, чтобы напрасно его не тревожить.
– А я-то думал тогда, что ты действительно интересовался китобойным промыслом. — сказал Северов.
—
_-Что-то не пойму, — пожал плечами Иван Алексеевич- Каким китобойным промыслом ты интересуешься?
– Все по порядку –Хайров ткнул окурок в пепельницу и достал из пачки новую папиросу. — Прежде всего хотим тебя, Иван Алексеевич, снять с «Кишинева»
— Что — Северов даже приподнялся в кресле. — Тогда американцы согнали с Кишинева». Теперь ты. За что?
Не за что, а почему? — поправил с улыбкой Хайров. — Мы тебя, как коммуниста и моряка, решили послать на другую работу.
С морем я не расстанусь, — резко предупредил Северов.
И очень хорошо, — кивнул секретарь губкома. — Советское правительство предоставило норвежской китобойной компании «Вега» концессию на промысел в районе Чукотки и Камчатки...
— Как? — громко вырвалось у изумленного Северова: — Допустить иностранцев в наши воды, разрешить им брать наши богатства! Да разве они мало принесли нам бед?
У него гневно вспыхнули глаза. Он жадно затянулся дымом, чтобы успокоиться, сдержать себя. «Неужели, когда мы стали хозяевами в своей стране, — думал он с горечью, - мы должны допускать иностранцев? Что мы сами не можем, не в силах наладить тот же китобойный промысел?»
Воспоминания взволновали моряка. Сколько пришлось пережить, вынести и что же получается? Опять иностранцы будут у нас хозяйничать? Северов высказал это Хайрову.
Тот молча поднялся с кресла, вернулся к себе за стол, достал из ящика папку, открыл в нужном меси и по-деловому сказал Северову:
— Вот читай, что пишет по этому вопрос Дальревком- «...Мы вынуждены сейчас, учитывая общее экономическое положение, привлекать иностранный капитал...»
Северов еще продолжал читать, когда Хайров спросил: «Понятно?» — и не дожидаясь ответа, заговорил:
— Иван Алексеевич, ты знаешь, что наше хозяйство разрушено, средств нет. Приходится использовать любую возможность, чтобы увеличить приток капитала в наше хозяйство. Но концессионеров мы допускаем не всяких. Вот, например, американцы просили предоставить концессии в золотой промышленности, лесоразработках, мы от казались. Как и от многих других. Норвежцам мы раз решили. Они не воевали против нас, вели себя дружелюбно, к тому же китобойная концессия сдается на очень выгодных для нас условиях.
Не верю я, чтобы иностранцы, капиталисты благотворительностью занимались, особенно для нас, большевиков, — покачал головой Северов. — Наверняка они будут браконьерствовать, безобразничать, выбивать всех китов подряд — и взрослых и молодняк.
Вот для того, чтобы этого не случилось, — Хайров смотрел на Северова узкими веселыми глазами, — мы и решили послать тебя своим контролером на норвежскую флотилию. Ты должен будешь наблюдать за тем, чтобы норвежцы соблюдали правила промысла, как обусловлено в договоре.
Меня? — Северов даже растерялся. — Но какой же из меня контролер? Что я знаю о китобойном промысле?
Насколько мне известно, ты же потомственный китобой, — напомнил Хайров.
В какой-то степени, — развел руками Иван Алексеевич, уже заинтересованный предложением Хайрова. В нем пробудились давно забытые мечты стать китобоем, и он страстно произнес: — Когда же у нас будет своя, советская китобойная флотилия?
Боюсь, что и твоему брату скоро придется оставить свое судно.
Неужели? — начал Северов, догадываясь, о чем говорит секретарь губкома. Тот остановил его движением руки:
Делобудущего. А сейчас тебе предстоит познакомиться с китобойным промыслом. Набирайся опыта. Он нам очень понадобится на нашей флотилии, когда она будет создана.
Но норвежцы могут меня не принять, — сказал Иван Алексеевич, не замечая, что этими словами он уже дает свое согласие.
– У нас договором предусмотрено нахождение нашего советского контролера и еще четырех советских людей на флотилии. Норвежцы согласились. Так что никаких препятствий для твоего перехода нет. Работа будет трудная, сложная, но я уверен, что ты с нею отлично справишься.
—Когда и куда мне выезжать? — спросил Северов. На своем «Кишиневе» пойдешь в Петропавловск-на-Камчатке и там дождешься прихода флотилии. Она стоит сейчас в Японии. Свое судно сдашь старшему помощнику. Ну, об этом тебе скажут в «Совторгфлоте».
Благодарю за доверие, — взволнованно проговорил Северов.
Прошу, — Хайров указал на длинный стол, покрытый красным сукном. На нем была разостлана карта Даль него Востока. Секретарь губкома взял карандаш и провел им линию из Петропавловска до мыса Сердце Камень. — Таким приблизительно будет курс флотилии. Ты дол жен...
2
Домой из губкома Северов возвращался с Хайровым, который сам ему сказал:
— Пойду к тебе обедать и помогу уговорить и успокоить Софью Георгиевну.
Иван Алексеевич с благодарностью посмотрел на секретаря губкома. Давно они знакомы, хорошо знают друг друга, но Северов не переставал удивляться его такту и заботливости. Когда, выйдя из бухты Круглых ворот, Северов оказался оторванным от Родины, от Владивостока на несколько лет, Хайров часто навещал его жену, успокаивал, помогал в трудные минуты, несмотря на то, что самому грозила смертельная опасность.