Форик

Семья Крыловых переехала в новую квартиру. Теперь отдельную спальню имели не только родители, но и шестилетняя Агата. Квартира была прекрасная, с огромными окнами, которые смотрели на парк (из комнаты родителей) и на детскую площадку (со стороны спальни Агаты). Единственное, что не вызывало радости, был фонарь. Он всю ночь ярко освещал детскую площадку, а заодно и Агатину

– Так же невозможно будет спать! – возмущался папа.

– Ничего, мы повесим плотные шторы, – успокаивала мама.

Шторы повесили только через неделю, а за эти семь дней Агата успела привыкнуть к фонарю. Мама или папа обязательно читали дочке на ночь книжку, а потом предлагали девочке повернуться спиной к окну и закрыть глазки. Но родители уходили, и Агата поворачивалась лицом к фонарю. Этот источник света был не таким, как остальные лампы в доме и на улице – Агата смотрела на него, а он ей улыбался. Ну, такой улыбчивый и очень яркий смайлик был. А как-то пошёл дождь, и смайлик стал печальным. Тогда Агата стала с ним разговаривать, только не вслух, а про себя. И девочка видела, что он её понимает: смайлик становился то грустным, то весёлым, то удивлённым или сердитым – в зависимости от того, что ему рассказывала Агата.

А потом мама повесила шторы, и на ночь их плотно задёргивала. Но девочка после её ухода вставала и, слегка отодвигая штору, разговаривала со смайликом через образовавшуюся щель.

И как-то однажды Агате показалось, что яркий фонарь не только ей улыбнулся на прощание, но и помахал.

– У смайлика, выходит, и руки есть? – удивилась девочка, проваливаясь в сон.

И на следующей вечер, еле дождавшись, когда уйдёт мама, Агата бросилась к окну и отдёрнула штору. Девочка буквально прильнула к стеклу, так как увидела, что от фонаря отделилась небольшая фигурка, махнула ей рукой и начала ловко спускаться вниз по фонарной опоре. Она был размером с большую куклу, но только, похоже, настоящая, живая. «Смайлик» по веткам деревьев забрался на карниз Агатиного дома и запрыгнул на подоконник её окна. Девочка, не отрываясь, рассматривала малыша. Он был одет, как обычный мальчишка: в джинсах и толстовке. И лицо у него оказалось тоже обычным, человеческим, но вот глаза! Когда они прятались под веками и капюшоном толстовки, то всё было нормально, а когда, распахнув глаза, он через стекло глянул на Агату, то его лицо осветилось таким ярким светом, что было ощущение – включили мощный фонарь. Малыш снова прикрыл глаза, и тихонечко постучал в стекло, показывая, чтобы девочка открыла раму. Агата с трудом, но справилась с этой задачей, распахнув одну половинку окна. «Смайлик», сказав «Привет!», деловито закрыл окно и повернулся к ошеломлённо молчащей девочке:

– Давай знакомиться. Меня зовут Форик, – и, глянув на Агату, снова осветил её мощным фонарём своих глаз.

– А м-меня, – слегка заикаясь, сообщила девочка, – Агатой. А ты кто?

– Да я живу здесь недалеко, ну, как бы тебе объяснить… В другом государстве. В сказочном.

Девочка, конечно, в своём возрасте знала уже очень много разных сказок, но ни в одной из них не было Форика. И так как Агата продолжала молчать, малыш ей предложил:

– Ты садись в кресло, а я тебе всё подробно расскажу.

Растерянная хозяйка послушно уселась в кресло, а Форик запрыгнул на стул напротив, закинул ногу на ногу, моргнул глазами, ослепив Агату, и начал свой рассказ:

– Мы, жители Сказочного государства, живём рядом с вами, но так как мы другие, ну, не такие, как вы, мы с вами редко встречаемся. А те, кто кого-то из нас видел, потом рассказывают людям об этом, а люди думают, что это сказка такая. Вот, таким образом сказки и появляются в вашем государстве. Поняла?

У Агаты, то ли от неожиданности, то ли от страха так пересохло в горле, что она не смогла ничего ответить и только махнула головой.

– Так вот, – продолжал малыш, – в нашем Сказочном государстве кто только не живёт: и Царевна-лягушка, и влюблённый в неё королевич, и Снежная королева, и добрые волшебницы, каждая из которых заводит себе зверушек, поэтому у нас и зайцев-белок полным полно. И такие, как я, водятся.

Конец ознакомительного фрагмента.