Формула добра
Шрифт:
– Случайно, – отвечаю. – Старик сторож пригласил. Вот и помогаю.
– А раньше что сторожил? – спрашивает собака.
– Да я вообще-то не сторож, я поводырь.
– Это ещё что такое? – удивилась моя гостья.
– Долго рассказывать, – уклончиво ответил я, но всё же вкратце пояснил: – Это когда слепым людям помогаешь ходить по городу, ну, там в магазин, аптеку, просто погулять и всё такое.
– Поняла-поняла, – радостно взвизгнула собака, – видела я таких. К нам на стоянку один парень приходит в гости с твоим коллегой.
– Угадала, – отвечаю. – Но поводырём может быть любая собака, тут дело…
– Даже я? – перебила гостья.
– Как тебе сказать? – я даже смутился. – Тут всё зависит от умения. Я окончил специальную школу по подготовке поводырей. Это непростая работа. Большая ответственность.
– А я очень ответственная, – говорит собака. – Как думаешь, смогла бы работать проводником?
– Ты слишком маленькая, – отвечаю. – Как на тебя шлейку наденешь? Там же всякие специальные приспособления, поэтому таких маленьких в нашу школу не берут.
– Жаль, – вздохнула собака.
Я уж не стал её совсем расстраивать и рассказывать о том, как даже среди породистых собак производится отбор для обучения. Хотя мне известен случай, когда весьма успешно поводырём у слепого человека работала обыкновенная дворняга.
Мы так заболтались с новой знакомой, что я даже не заметил, как к нам подошёл Валерий Анатольевич.
– О, Триха, – рассмеялся старик, – у тебя уже, смотрю, друзья появились.
Как не стыдно, Валерий Анатольевич, что за выражения такие? Ну, зачем же ты так при даме? «Триха». Ух! Сам ты Триха!
Собака, увидев моего хозяина, рванула обратно за забор.
– Да сиди-сиди, – закричал Валерий Анатольевич, – не бойся, я тебя не обижу. Раз уж Трисон тебя не прогнал, я и подавно не трону.
Вот за это спасибо, Валерий Анатольевич, уважаю! А то «Триха».
Уже на следующий день у моей знакомой появилась кличка. Старик назвал её почему-то Марьяной. Так и говорит:
– Ну, где твоя Марьяна? Не приходила ещё?
– У-у! – отвечаю.
– Ты объясни ей, чтобы днём, когда здесь ребятишки, на территорию сада не заходила. А то беды не оберёмся. Вместе с твоей Марьяной нагонят. Понял?
– Ав! – отвечаю.
Мог бы и не предупреждать – я и сам всё понимаю. Вечером я объявил знакомой, что теперь и у неё появилась кличка. Именем она осталась довольна.
– Красивую кличку мне придумал твой старик, – говорит. – А тебе нравится?
– Неплохо, – согласился. – Только одного не пойму, неужели твои охранники не могли тебе раньше придумать имя?
– Не знаю, – говорит Марьяна, – может, «собака» это и было моей кличкой. Все меня так называли.
– Нет, – не согласился я. – Это всё равно, что человека назвать именем «Человек». Несуразица какая-то.
– Ну, и ладно, – тявкнула Марьяна. – Расскажи мне ещё что-нибудь о твоей прежней работе. Так любопытно…
Ну, вы сами понимаете, о прежней
Представляете, Марьяна различает все марки автомобилей. Проедет мимо забора какая-нибудь машина, а Марьяна гордо, со знанием дела, говорит:
– «Ауди» поехала.
Едет другая, собака меня информирует:
– А это колымага, старый «Москвич». Он, кстати, у нас на стоянке стоит.
Марьяна рассказывала, как у них однажды со стоянки машину спёрли.
– Ты не представляешь, Трисон, какой скандал был утром, ужас! Людей наехало видимо-невидимо. Все кричат, ругаются, одного нашего молодого охранника начали бить. Я забилась под грузовичок и носа не показывала, в таких делах, главное, под горячую руку не попасть. Потом приехали машины с мигалками. Видел такие?
– Видел, конечно, – говорю, – я же не в пустыне вырос.
– Так вот, – продолжает моя автособака, – потом оказалось, что кражу автомобиля организовал тот самый охранник, которому влетело от хозяина машины…
– Послушай, – перебил я, – так а ты где была, когда машину угоняли?
– Там и была.
– А ты разве голос не подаёшь, когда посторонние на территорию заходят и что-то тащат?
– Бывает, подаю, если сторожа нет. Но я же тебе объясняю, что ворам помогал охранник. Они ходили-ходили, потом двое сели в машину и уехали. Чего я буду тявкать, если сторож сам им ворота открыл?
– Как же он так сам себя подставил?
– Ага, подставил! Они хотели схитрить. Сторож потом сам себя связал и говорил, что на него напали.
– Ух, какой хитрый! – удивился я.
– Да, – согласилась Марьяна, – люди любят друг друга обманывать. То машину угонят, то фонари с чужой машины снимут, то колёса украдут. Ты вот спрашиваешь, тявкаю я или нет? Ты знаешь, меня один раз чуть не застрелили.
– Ничего себе, – рыкнул я. – За что?
– Двое перелезли через забор. Я смотрю, сторож в своей будке сидит и не выходит. Думаю, может, дремлет. Ну, я и давай на непрошеных гостей лаять. И тут один достаёт пистолет да как шарахнет в меня. У меня потом два дня глаза слезились. Охранник сказал, что это они в меня из газового пистолета стрельнули.
– Бедная ты собака, – посочувствовал я подруге, – у тебя там прямо как на войне.
– А ты что думал! – гордо закивала Марьяна.
Под утро подружка убегала на свой полигон, а вечером возвращалась. Я у неё всегда спрашивал, кормили её сегодня или нет. Были такие вечера, когда Марьяна и не приходила. Это, по её словам, означало, что сегодня она спит в сторожке у охранников – сытая и в тепле.
В такие вечера я стал замечать, что мне не хватает Марьяны. На душе было тоскливо и грустно.