Формула одиночества
Шрифт:
– Понимаю, – кивнул Арсен и неожиданно мягко попросил: – Сядь рядом, пожалуйста.
Марина поставила гитару на место и опустилась рядом с ним на диван. Арсен взял ее за руку и слегка сжал пальцы.
– Я понимаю, что поступил сегодня низко, подло, грязно! Черт знает, почему у меня снесло башню. Я очень любил свою жену Наташу. Она умела ждать и терпеть. Я ненавижу пошлые красивости и редко говорил ей о своей любви, но она была для меня не просто женой, а музой. Самой настоящей, только из плоти и крови. Таким, как она, поэты посвящают стихи, воины – подвиги, я же писал ей письма из «горячих точек». И рассказывал в них о том, о чем никогда бы не написал в своих
– Я не в обиде, – сказала Марина. – Теперь я многое понимаю. Это все война! Ты вернулся в нее, и твои нервы не выдержали...
– Нет, здесь другое! – Арсен покачал головой. – У меня фотографическая память, и если я говорю, что где-то видел тебя, то, будь уверена, точно видел! Только никак не могу вспомнить, где?
– Это дежавю, – тихо сказала она. – Когда нервы на пределе...
– Я – не сумасшедший, – резко сказал он. – Ты не похожа ни на одну из моих знакомых женщин. Я всегда любил блондинок, а ты – темненькая, смуглая... Или специально загорала в солярии перед отпуском?
Марина улыбнулась:
– Ты забыл, чем я занимаюсь? Загар у меня даже зимой не сходит. Летом у нас дикая жара. Частенько за сорок градусов. К концу лета я обычно смахиваю на головешку.
– Ну да, – сказал он и поднялся на ноги. – Пойду посмотрю, куда подевался Еснат. – И улыбнулся. – Очень деликатный старикан. Видно, решил, что нам хочется остаться вдвоем.
Арсен быстро вышел из кухни и через минуту вернулся.
– Спит, старый мошенник, в гамаке на веранде в обнимку с Барри. И дождь им нипочем! Я так думаю, он еще до нашего появления хорошо принял на грудь. – С задумчивым видом он огляделся по сторонам. – Пятый час. Скоро рассвет, но дождь льет как из ведра. Ничего страшного, если мы останемся здесь до утра. Никто же нас не гонит на работу, правда?
– Правда, – кивнула Марина, – но ведь та же Сабрина подумает неизвестно что...
– Тебя так волнует ее мнение? – рассмеялся Арсен. – Кстати, ее зовут Светлана... Я подглядел в паспорте, который она дала Анжеле для регистрации. Сабрина – это выпендреж!
– Ты и в мой паспорт заглянул?
– Очень хотелось заглянуть, но только Анжела меня застукала и отняла твою паспортину.
– Слушай, а чем тебе плоха Сабрина? В твоем вкусе, блондинка, и сюда приехала на полмесяца...
– Есть одно маленькое «но», о котором я забыл тебе сказать. Да, я люблю блондинок, но натуральных и, главное, с мозгами. – Он прищурился: – Знаешь, почему блондинка ест йогурт прямо в магазине?
– Йогурт? – удивилась Марина. – Не знаю.
– Да потому, что на упаковке написано: «Открыть здесь», – засмеялся Арсен. – Так вот Сабрина из таких блондинок . – Последнее слово он выделил голосом, а затем поднялся с дивана и сверху вниз посмотрел на Марину. – Помоги мне убрать со стола. А то я подозреваю, что Барри в отличие от Есната не спит, а притворяется. Он – большой любитель погромов на кухне. Если мы не помоем тарелки, он вылижет их до блеска.
– Знаешь, я тоже об этом подумала. – Марина поднялась с дивана и направилась к раковине. – Как я понимаю, с горячей водой здесь проблемы?
– Что
– Почему по несчастью? – поразилась она. – Если несчастье – этот дождь, то я очень рада, что он случился. Иначе я никогда ничего о тебе не узнала бы.
– А тебе это интересно? – Он приблизился к ней и, положив руки на плечи, заглянул в глаза. – Честно?
– Честно, – ответила она, не отводя взгляда. – Я кое-что поняла о тебе. – И осторожно коснулась пальцами его щеки. – Не горюй, все у тебя получится.
– Не трогай меня. – Голос его сорвался. – Ты ж не хочешь, чтобы я тебя снова поцеловал?
«Придурок! – хотелось сказать ей. – Какой же мужик об этом спрашивает?» Но она лишь молча покачала головой и отняла пальцы от его лица.
Глаза Арсена приобрели больное выражение, он резко отвернулся.
– Надо выпить, – сказал он с такой интонацией, что ей показалось: он вот-вот расплачется.
– Надо, – эхом отозвалась она. И выпила чачу следом за ним, даже не почувствовав ее запаха. Но эта стопка, похоже, оказалась последней каплей спиртного, которое смог выдержать ее организм.
В глазах у нее потемнело, голова закружилась... Последнее, что она услышала, был звон разбившегося стекла и следом голос Арсена: «Ну, полный звездец, Барри!» – и целиком отключилась...
Марина поднялась с кровати. Постель рядом с ней оказалась нетронутой, значит, Арсен спал в другом месте. И то слава богу, хотя, несомненно, именно он раздел ее перед тем, как положить в кровать. Она поморщилась, представив, как это происходило, хотя ничего новенького для себя он, разумеется, не увидел, и посмотрела на часы. Восьмой час! Ничего себе! Она принялась лихорадочно одеваться. Затем быстро заправила постель и огляделась по сторонам. Ее пляжной сумки в спальне не наблюдалось, значит, осталась на кухне.
Она подошла к окну и выглянула наружу. Оказывается, спальня находилась на втором этаже. Дождь прекратился, и хотя тучи по-прежнему затягивали все вокруг, сквозь них уже проглядывало ослепительно голубое небо. Под окном в густой траве паслись куры и гуси. Огромный гусак вытянул шею и злобно зашипел на Барри, который деловито пробежал в глубину сада.
Виноградная лоза обвила инжировые деревья и огромную шелковицу, молодые плети тихо шевелились под порывами ветерка. Листья мандариновых деревьев отливали глянцем под робкими солнечными лучами, цветы расправляли смятые дождем лепестки, одуряюще пахло мокрой травой и землей...
Марина потянулась. Какое счастье просыпаться вот так при открытом окне, в которое потоком врывается свежий воздух, под крики петухов и пение птиц! Они вовсю голосили в дебрях сада, за которым, похоже, давно как следует не ухаживали...
Но время поджимало, и Марина с сожалением отошла от окна. Она осторожно открыла дверь и выглянула на небольшую площадку, которая заканчивалась крутой лестницей. Проворно спустившись вниз, она миновала небольшой коридор. Дверь в кухню была открыта. Большая полосатая кошка лакала молоко из блюдца. Больше никого в кухне не было. Ее пляжная сумка стояла на стуле возле окна. Марина подхватила ее и бросила быстрый взгляд по сторонам. Следы вчерашнего пиршества исчезли. Чистая посуда составлена в сушилку, на столе – ничего, кроме красивой фарфоровой вазы с желтоватого цвета розами. Их, видно, срезали совсем недавно: на лепестках еще не высохли капельки росы. На подоконнике открытого настежь окна она заметила пачку «Парламента» и зажигалку. Значит, Арсен еще здесь!