Форпост. Тетралогия
Шрифт:
Работать.
В ночь перед высадкой бывший телок Владыки железно пообещал хозяину десять ПРАВИЛЬНЫХ семей.
Надо было просто немного подождать.
Глава 8
В которой путешествие продолжается
На то, чтобы подмять под себя городской Совет и восстановить утраченные связи у полковника ушло всего пять дней. Каждый вечер он приезжал в порт и обстоятельно докладывал Ивану о своих телодвижениях. Отчитывался, так сказать. Маляренко
В первый вечер, после прибытия и разборок, он приплёлся пешком и один. И попросился переночевать, ибо было у него такое чувство, что эту ночь он не переживёт.
На следующий вечер полковник прибыл в порт на лошадке и с оптимизмом на лице.
Мужики поглядели на это дело и начали делать ставки. Победил Франц, который поставил на то, что завтра с Алексеевым будет свита. Четыре человека.
Так и произошло.
Вечером пятого дня с нагорья к берегу спускалась целая кавалькада. Три десятка всадников, в броне и с оружием. Увидав тяжёлую кавалерию, турки из сарая удрали на 'Мечту', а занервничавший Иван объявил боевую тревогу.
Что характерно — все бывшие рабы, спрятав своих женщин в трюм, встали в строй рядом с экипажем корабля. Конница затормозила у сарая, и на пирс Алексеев выехал в одиночку.
— Ну что, Маляренко, дело сделано.
Улыбка на квадратном лице офицера вышла жёсткая и многообещающая.
— Добро пожаловать в Новоград!
Лошадка Ивану досталась самая смирная, которую только можно вообразить, на своего неуклюжего наездника она не обращала никакого внимания, послушно идя в поводу у проводника. Бок о бок с Ваней ехал новый 'старый' Голова.
— Бардак здесь полнейший. Было почти восемьсот человек, а теперь и двух сотен не наберётся. Да и рабов… эти уроды почти полтораста человек из наших на цепи держали. Даже баб.
Полковник говорил очень тихо, так, чтобы его не слышали бойцы.
— Суки. Просрали всё.
— А остальные где? — Иван на самом деле заинтересовался.
— Расползлись кто куда. Хутора ставят, посёлки. Не хотят люди больше в пещерах жить. И строем ходить не хотят.
Алексеев вздохнул.
— И это правильно.
Впереди показались ворота в город, кавалькада неспешно пылила по дороге среди полей, на которых копалась сотня человек. Маляренко хватило одного взгляда, чтобы оценить масштаб произошедшей катастрофы. Три четверти полей были заброшены, а число работников сократилось в разы.
— Дядя Ваня! Дядя Ваня, подождите!
Крик закончился свистом бича и коротким воплем.
— Тпру!
Маляренко остановил процессию и закрутил головой в поисках кричавшего. Алексеев ухмыльнулся.
— Ты ещё и 'дядя' выходит.
— Кто это?
В полусотне метров от них на земле, зажимая рассечённую плетью голову, сидел смутно знакомый оборванец.
— Выблядок Кольцовский. Как его…
— Егор?
Борец-вольник сильно изменился.
— Да. Егор. Суччок. Их всего человек пять осталось, все на цепи сидят. Собаки бешенные.
Маляренко без интереса покивал головой и ударил пятками бока лошади.
— Но! Пошла! А чего с ними произошло?
— Когда Кольцова убили, всё окончательно вразнос пошло. Да и достали они всех. Скоты.
Полковник зло сплюнул.
— Грех это! Не по человечески! Не по-русски это! Мы своих не выдаём!
В глазах попа горел огонь. Настоящий. Без дураков.
Маляренко поёжился. Он никак не ожидал, что после всего произошедшего здесь, в Новограде ещё кто-то носит рясу. Этот поп носил. По праву.
— Господь наш вседержитель, — священник заходился в гневе и говорил быстро, неразборчиво, брызгая во все стороны слюной, — велел прощать врагов своих. Грех это! Стойте окаянные!
Солдаты Алексеева, тащившие на 'Мечту' связанного Василия Алибабаевича, затормозили, растеряно поглядывая на командира.
Алексеев заскрипел зубами — этот поп здесь был в авторитете. Ибо был крепок в вере, добр сердцем и широк душой. Люди к нему по-настоящему тянулись. Но власть — есть власть. Никто, даже священники, не имеют права оспаривать приказы. Повторения Кольцовского бардака Алексеев допустить не мог.
— Чего встали? Вперёд. Грузите его!
Полковник бросил на отца Филиппа долгий многообещающий взгляд и, вздохнув, повернулся к Ивану.
— Ну что, Андреич, давай прощаться.
Иван посмотрел на бывшего танкиста, молча кивнул и, проигнорировав протянутую руку, развернулся к трапу.
Турков от греха подальше сунули в крошечный кормовой трюм. Размерами он больше походил на большой ящик, но… уж как-нибудь. Впрочем, сами пассажиры против этих апартаментов не возражали — наоборот были очень довольны открывшимися перед ними возможностями. Разговор с Таипом получился быстрый и продуктивный. Ваня в двух словах описал туркам их незавидные перспективы после ухода 'Мечты' и поинтересовался их планами на будущее. Таип пожал перевязанным плечом и сообщил, что хотел бы просто жить со своей женой. Долго и счастливо. Иван его понял и предложил ему следующее.
— У меня есть для вас жильё. Работа. И будущее. Если интересно — можем поговорить.
Они договорились и сейчас 'Мечта', подняв все паруса, легко бежала на северо-восток, к безлюдному и скупому на жизнь берегу, где будущих поселенцев ждал покинутый посёлок возле польского краболова.
Севастополь по радио подтвердил получение информации о том, что первая часть похода прошла успешно и что 'Мечта' за неграми в Керчь не пойдёт, а прямиком двинет к старой стоянке на севере и что рабочих для заготовки камня должен забрать Степанов на 'Беде'.