Форсаж
Шрифт:
Немного истории
На встрече генерал-лейтенант авиации Попков был в черной форме летчика военно-морской авиации. В зале присутствовали курсанты-выпускники, которые в ближайшее время должны были получить свое первое офицерское звание – лейтенант. Наверное, поэтому свой рассказ Виталий Иванович начал с воспоминания о своем выпуске из летного училища.
Накануне войны, одному пехотному генералу в очень высоком чине (его фамилию история умалчивает) пришла в голову идея: А почему это самолетом управляет офицер? Это сколь же надо
По окончании летного училища, Попков получил воинское звание сержант.
Впервые с такой несправедливостью он столкнулся в поезде, в котором ехал к первому месту службы. Ему, как сержанту, полагался по воинским перевозочным документам билет в общий вагон. Выпускники же пехотного училища, проучившись такой же срок обучения, получили воинское звание младший лейтенант и ехали в плацкартном. Правда, надо отдать должное, они его потом пригласили к себе…
Во время войны, когда пошли большие потери личного состава. Летчиков сержантов стали назначать на должности командиров звеньев. Офицерское звание при этом не присваивалось, так как считалось, что для этого им надо пройти еще одно обучение. Но кто там во время войны и когда будет этим заниматься? Дошло до того, что появились командиры авиационных эскадрилий в звании сержант.
В абсурдность ситуации, по непроверенным данным, вмешался сам Верховный. Всем летчикам было присвоено офицерское звание. Летные училища стали выпускать младших лейтенантов. Отличникам при этом присваивалось воинское звание на одну ступень выше – лейтенант.
Такими мы и увидели «Кузнечика», «Ромео» и всю их компанию в фильме.
Режиссер Леонид Федорович Быков, данный исторический факт тоже посчитал несправедливым по отношению к авиации и в фильме пропустил.
Попков В. И.
«Кто вчера был в Кыеве?»
С момента встречи прошло 25 лет, но в моей памяти остался рассказ генерала Попкова о полете в Киев.
6 ноября 1942 года четверку наших истребителей направили на воздушную разведку. Маршрут полета проходил 40 км севернее г. Киева. Мы успешно выполнили поставленную боевую задачу и возвращались на свой аэродром. На обратном пути один из пилотов стал упрашивать ведущего группы «подвернуть до Киева». Объяснив это тем, что у него в оккупированном немцами городе остались мать и сестра, он давно их не видел и хотел бы взглянуть: как они там.
Так как это было прямым нарушением полетного задания, командир группы долго не соглашался. Но наши ребята могут уговорить кого угодно. Уговорили и командира: подвернуть до Киева.
Киев стоял в руинах. Нашли нужную улицу. Тройка истребителей осталась дежурить, а один пошел вдоль улицы искать свой дом. После первого прохода он попросил у командира разрешение на повторный
Свидание кончилось тем, что немцы по тревоге подняли свои истребители. Завязался воздушный бой прямо над улицами города Киева. Наши летчики сбили один немецкий самолет. Успешно вернулись на свой аэродром. Доложили о результатах проведенной воздушной разведки. Что б не выдавать себя, что были в Киеве, о воздушном бое и о сбитом немецком самолете – ни слова.
7 ноября в полку проходило торжественное собрание, посвященное очередной годовщине Октябрьской социалистической революции. Мы, рассказывает Виталий Иванович, сидели в первых рядах и слушали доклад комиссара.
Вошел офицер штаба и передал в президиум командиру телеграмму. Командир встал и грозно спросил: «Кто вчера был в Кыеве?».
В рядах присутствующих мертвая тишина, а мы поняли, что залетели. Выяснится, что мы отклонились от маршрута, нарушили боевое задание и быть нам рядовыми в штрафбате.
Командир повторил свой вопрос второй раз. Ведущий нашей группы встал, мы встали то же. А кому еще быть в Киеве, если кроме нас в тот день никто не летал. Пошли к президиуму сдаваться в штрафбат.
Командир стал зачитывать текст телеграммы. Содержание телеграммы было примерно следующим: «Настоящий праздник жителям г. Киева в честь 25-й годовщины Октябрьской социалистической революции устроили советские летчики. Они прямо над городом вступили в неравный воздушный бой с фашистскими истребителями и сбили вражеский самолет. Продемонстрировав этим свое летное боевое мастерство и вселив жителям города Киева, уверенность в нашу победу…» Далее шел Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении нас Правительственными наградами.
«Заложили» Киевские подпольщики. Они видели этот воздушный бой и доложили о нем в г. Москву в штаб партизанского движения.
Так, вспоминал генерал-лейтенант авиации Попков, мы побывали в Киеве.
Мы от Макаренко
Учась в стенах академии и изучая документы военных лет, я случайно наткнулся на «нормативы» поощрения советских летчиков за сбитые вражеские самолеты. Поощрение было как моральным, так материальным: финансовым. В документах было четко определено: за сколько сбитых самолетов, к каким медалям и орденам представляется. За сколько – награждается Звездой Героя.
За каждый сбитый фашистский самолет летчику выплачивалось денежное вознаграждение. Однако, сами «расценки» за сбитый в групповом бое и сбитый в одиночном бою отличались на порядок. Естественно, более высоко ценилась одиночная победа.
В биографиях знаменитых летчиков, участников Великой Отечественной войны значится количество сбитых немецких самолетов в одиночном бою и в составе группы. Единично – в составе группы, а в основном – одиночно.
Нам сейчас, как профессионалам, в общем-то, понятно, что никто в одиночку воздушный бой не вел. В основном воздушный бой вели группой.