Форвард № 17: Повесть о Валерии Харламове.
Шрифт:
И еще одна была причина, почему Борис Сергеевич всегда старался взять сына на стадион. Годы были первые послевоенные, не слишком сытые, а игрокам команд давали бутерброды, которыми Борис Сергеевич делился с сыном.
– Ну, Валер, я пошел, – говорил отец, – не балуйся тут, пока я буду играть.
Валерику не до баловства. Коньки уже были надежно прикручены к валенкам, на которых малыш чувствует себя уверенно, и хотя он здесь меньше всех ребятишек, катается не хуже их, и его принимают поиграть, как сейчас бы сказали в «мини-хоккей» за воротами.
Мать Валерия, испанка, Бегоня Орибе-Абат, –
…18 июля 1936 года одна из радиостанций передала сообщение: «Над всей Испанией безоблачное небо». Будущего диктатора Франко и тех, кому передача адресовалась, совсем не интересовала сводка погоды. Это был условный сигнал участникам военно-фашистского мятежа о выступлении.
В 1936 году в Испании был создан Народный фронт, объединявший рабочих, крестьянские массы, часть мелкой буржуазии, интеллигенцию, все либеральные и демократические силы страны. Перед Испанией стоял вопрос: демократическая республика или контрреволюционная диктатура. На выборах 16 февраля 1936 года подавляющее большинство испанцев проголосовало за республику. Но реакция, где заметную роль играла созданная еще в 1933 году фалангистская партия, не смирилась с поражением, начала готовить военный мятеж, который и вспыхнул летом того же года.
Народные массы Испании поднялись на защиту республики. В Испании началась гражданская война«
По существу, это была первая схватка с международным фашизмом, потому что фалангистов яро поддерживали Гитлер и Муссолини. Гитлеровцы, спустя несколько дней после начала мятежа, послали в Испанию авиационную армаду – легион «Кондор», который располагал мощным вооружением и множеством военных инструкторов, диверсантов. В Италии в июле была срочно создана правительственная комиссия по интервенции в Испанию, направившая на помощь мятежникам экспедиционный корпус, оснащенный новейшими танками, артиллерией.
В то же время реакционеры в Англии, Франции и других западноевропейских странах всячески препятствовали помощи Испании со стороны СССР и прогрессивных сил мира. Пока корабли мятежников, подводные лодки Германии и Италии рыскали в Средиземном море и даже потопили советский танкер «Комсомол», шедший с мирным грузом, британские крейсеры, осуществляя «политику невмешательства», блокировали порты республиканской Испании, а социалистическое правительство Франции отказывало республиканцам в продаже оружия.
Далекая и даже экзотическая Испания, которая у большинства ассоциировалась с Дон-Кихотом и корридой, стала близкой всем советским людям. Больше ста тысяч человек пришли 3 августа 1936 года на Красную площадь с лозунгами «Руки прочь от революционной Испании!». Все зачитывались в «Правде» и «Известиях» репортажами Михаила Кольцова и Ильи Эренбурга, по нескольку раз ходили смотреть хронику, снятую кинооператорами Романом Карменом и Борисом Макасеевым.
Не было в стране человека, который бы не знал, что значит клятва республиканцев «Но пасаран!» – «Они не пройдут!».
Война становилась все более кровопролитной и ожесточенной. Рабочим, крестьянам, интеллигенции приходилось трудно. Они умели работать у станков, пахать и косить, учить и лечить, а у Франко были военные – свои, наемные, присланные из Германии и Италии. Фашистская авиация – многочисленные «юнкерсы» и «хейнкели», «капрони» и «фиаты» – безжалостно бомбила города и селения, оставшиеся в руках республиканцев. Зенитной артиллерии у рабочих почти не было. И фашистские стервятники летали совсем низко над землей, нанося чудовищные разрушения и сея смерть. Особенно свирепствовали они в отрезанной от республики Басконии. Их преступления в расположенной в нескольких километрах от Бильбао Гернике запечатлел в своей всемирно известной картине Пабло Пикассо.
Только ближе к зиме, когда в небе Испании появились советские летчики на своих вертких истребителях, прозванных испанцами «лос чатос» – «курносые», фашистские стервятники стали осторожнее. Теперь бомбили с большой высоты, нередко разворачиваясь и сбрасывая свой «груз» на позиции фалангистов, сели на горизонте показывались «ястребки» республиканцев.
Безопасности ради решено было отправить в Советский Союз детей, в первую очередь из семей коммунистов, сражавшихся с фалангистами.
Много лет спустя, в мае 1983 года, будучи с официальным визитом в Москве, министр иностранных дел Испании Ф. Моран выразил «признательность советскому народу, приютившему во время гражданской войны в Испании на советской земле его соотечественников, расценив это как свидетельство братства и взаимопонимания».
Они отплыли 12 июня из морского аванпорта Бильбао – городка Сан-Турсе на испанском пароходе. После плавания по бурному Бискайскому заливу во французском городе Бордо пересели на зафрахтованный советскими организациями корабль гонконгской приписки, доставивший их в город на Неве.
24 июля 1937 года двенадцатилетняя девочка Бегоня из города Бильбао, к тому времени уже пионерка, единственная дочь шофера Бенито Орибе-Абаг и его жены Антонии, высадилась с сотнями других испанских ребятишек с теплохода в Ленинграде.
Позади остались заплаканные глаза матери, напряженное лицо отца, который все силился улыбнуться, тяжкий вой бомбардировщиков, уханье снарядных разрывов, щелчки выстрелов. Впереди лежала незнакомая страна, готовая приютить маленьких беженцев. Они знали всего несколько русских слов и невольно прижимались друг к другу, глядя с палубы на незнакомый огромный город, над которым было такое синее, тихое небо без самолетов с бомбами под фюзеляжем.
Им не дано было знать, что всего через четыре года и советским людям придется вступить в бой с фашизмом, что и советское небо попытаются завоевать самолеты с мрачными крестами.
Испанских ребятишек, а их приехало тогда более пяти тысяч, встретили с истинно русским гостеприимством. Все наперебой старались сделать им что-нибудь приятное, но душевные травмы быстро не рубцуются. И они долго еще ходили с печальными глазами.
Через несколько дней детей, приплывших из Испании тем рейсом, перевезли из Ленинграда в Крым и поселили в одном из лучших санаториев Симеиза, ставшем до октября филиалом знаменитой пионерской здравницы «Артек». Потом их приняла почти по-испански теплая черноморская жемчужина Одесса. («Все собираюсь съездить туда снова, – часто говорила нам Бегоня. – Хочется проведать милых людей, так по-отечески тогда отнесшихся к осиротевшим при живых родителях ребятишкам»).