Фотографирование осени
Шрифт:
ты ветром или от удара падающей балки, из окон на улицы
смотрит крапива. В этих местах водится очень много змей —
гадюки, медянки. Охотники не останавливаются в домах, гриб-
ники проходят мимо, липа цветёт напрасно — никто не возь-
мёт её цвет, не заварит в чай.
Пасная
Самая красивая деревня на Варже была Пасная, потому
ничего от неё и не осталось. Ну, как ничего. Почти что ничего.
Дело в том, что в Пасную часто являлась радуга. Есть та-
кое — радуга. И не небесное тело, и не туман. Разноцветные
полосы на небе, это все знают. В Пасной это явление было ча-
стым, но каждый раз удачным, красивым, очищающим душу и
тело. В деревне никто бани-то и не строил из-за этого. Так, бы-
ла одна общая, большая, перед любой свадьбой топили, чтобы
всей деревней туда — ух! И париться! Как же перед свадьбой
всем вместе не помыться, друг на дружку не поглядеть, слу-
чайно из шайки не окатить, спины не потереть? Туда шли и де-
ти, и взрослые, и мужчины, и женщины. Раскроют глаза во всю
мочь, но видно не особенно много чего — пар и пот глаза за-
стит. Зато сколько раз заденешь кого — и своего родного су-
пруга или супругу, и кого чужого — не сосчитать. Но кроме это-
го — никто ничего, все вели себя только скромно, а жениха с
невестой и вовсе друг от друга держали подальше, чтобы даже
не видели один другого. И старики со старухами тоже в эти дни
в баню ходили, вместе со всеми, но они больше отдельно в
уголку стояли да натирали друг другу спины. Однако и среди
них попадались такие, что ох! Только держись! Была, например,
некоторая щербатая Зинка, ей обязательно надо было пройти
среди парней с мочалкой, да потом с шайкой, да потом ещё за
веником кого из них пошлёт. Пол в бане скользкий, и она идёт
едва-едва, перед собой смотрит, и по сторонам, и ещё за всех
хватается, чтобы устойчивее получалось. Так прогуляется, про-
валандается туда-обратно парочку раз, за всех парней подер-
жится. Кто ей понравится больше, того отправляет за веником,
а потом ещё просит попарить её. И что такое с парнем делалось,
непонятно, но он наяривал этим веником ей по спине так, что
другая бы после лежала ещё полдня. А эта ничего, только по-
кряхтывает и пошумливает: «Давай-ка посильнее! Порадуй
бабку!». Парень и старается, и сам тоже так радуется, что потом
даже неловко бывает как-то вспоминать об этом. Чего, спраши-
вается, такого уж весёлого: чужую старуху парить? На улице
отворачивает от Зинаиды глаза, а та довольна, смеётся, гово-
рит: «Ну ничего! В следующий раз ты в женихах ходить бу-
дешь!». Так и происходит. Уже через неделю смотришь, а ма-
лый гуляет с красавицей, это их щербатая свела. Скоро и снова
баню топят. А уж какие весёлые свадьбы были после таких об-
щих помывок! В начале всем как-то неловко после вчерашнего,
но радуга выглянет, осветит гуляние, каждого по голове погла-
дит — и снова все глядят друг на друга смело и без неловкости.
Поют, танцуют, веселятся, играют в ручеёк, точно малые ребя-
та. Не переводились женихи и невесты в Пасной, и семьи полу-
чались крепкими, детей было много, шуму, гаму, смеху! Самая
весёлая деревня на Варже.
Но вот Зина как-то начала прибаливать. На людях стара-
лась не показывать, а родным говорила, будто у неё внутри за-
велась мышь, грызёт её кости, по ночам слышно, как хрустит.
Сначала все смеялись, думали, чудится старой, но однажды
дочь вместе с ней на ночь осталась в комнате. Слышит — и
правда кто-то будто грызёт что. Так тихо-тихо. Но продолжи-
тельно. Звук как будто от матери, точнее сказать, от её правого
бедра. Присмотрелись днём к щербатой Зине, а она вроде бы
легче стала. Не похудела, ничего такого, а стала легче. И руки с
ногами в некоторых местах гнутся как-то небывало. Будто ко-
стей стало меньше. Точно, мышь внутри. Ну, что тут сделаешь,
как её прогонишь? Не дашь ведь родной матери потраву для
грызунов. Так и жили, пока однажды Зинка не сломала шейку
бедра. После этого она умерла быстро, через полгода, наверно.
А помощница её, Нинка, на свадьбах больно уж любила
гульнуть, и глаз у неё насчёт женихов испортился. Семьи полу-
чались ерундовыми, дунь — развалится. И в тех, которые были
хорошими, родные ссориться начали — то из-за того, кому в
каком доме или комнате жить, то просто изменять придумали.
Так вся деревня и ушла, как в песок. Не стало и всё. Последние
филёнки унесли лет восемь назад заезжие краеведы, осталась
парочка домов, ветер свистит, потолки того гляди на пол упа-
дут. А деревня была очень крепкая, место такое хорошее. Оно и
сейчас хорошее. Подставишь руку — радуга опустится.
Стрюково
В Стрюково жили люди, даже не знаешь, как сказать —
весёлые или серьёзные. Вроде бы весёлые — праздники с вы-