Фраер вору не товарищ !
Шрифт:
Люська плюхнулась к ней на кровать. Ласково погладила по спине.
– Ничего ты не понимаешь, Танюш. Он полез туда из-за меня. Это был договор чести. Приятно, конечно, когда вот так доказывают свои чувства, только зачем рисковать жизнью. Пришлось вмешаться и заложить Махрова. Но все благие порывы ведут в ад! А потом он из-за меня чуть мента не пристукнул. Вот теперь нас и менты ищут.
– Это правда?
– Танька с восхищением посмотрела на Андрея.
Андрей стоял у окна и смотрел вниз. На улице все было спокойно. Мельтешили прохожие, проезжали машины.
– Ладно, что будем делать? Предлагаю поужинать. Как, девочки, вы не против?
Люська скривилась.
– Не пора ли тебе отправляться на вокзал, дорогой? Он нас может найти. Мне-то ничего не будет, ну побьет и все, а вот тебя посадит на кол. Останешься здесь, и ты труп. Так что дуй на вокзал, и чем дальше уедешь, тем лучше.
Андрей удивленно посмотрел на нее.
– Мы же с тобой договорились, Люся. Ты согласилась уехать со мной. Если ты не поедешь, я тоже.
Люська легла на спину и уставилась в потолок отсутствующим взглядом.
– Я хочу, чтобы ты уехал один. И как можно скорее. Потом я к тебе приеду. Потом. Когда все утрясется. Неужели непонятно?
– Понятно. Вот только есть одна маленькая деталь. Ты не сказала, куда ехать! Мне лично ехать некуда.
– Не знаю! Не знаю! Не знаю!
– крикнула Люська, чувствуя, что этот замкнутый круг никогда не разорвется.
Танька слушала их пререкания молча. Спокойно предложила:
– У меня в Костроме родители живут. Поезжай к ним! Скажешь, что ты мой жених. Они обрадуются. В каждом письме спрашивают: не вышла ли я замуж? не вышла ли я замуж? А мы потом с Люськой к тебе приедем. Все равно, Владик теперь в больнице, салон закроют.
– Ну, вот видишь!
– обрадовалась Люська.
– Мы приедем. Найдут, кто убил, кто ограбил, станет спокойней. И мы приедем.
Андрей подошел к окну, выглянул на улицу. Помолчал, подумал.
– Ну что?
– устало спросила Люська.
Он помотал головой, горько усмехнулся.
– Я один никуда не поеду. Не могу бросить тебя на произвол судьбы. Или мы идем по жизни вдвоем, или мне придется снова встретиться с Самохиным. Он будет не рад этой встрече. Жаль расстраивать хорошего человека.
Люська резко поднялась с кровати, подскочила к нему.
– Вот упертый баран! Навязался же на мою голову. Ладно, так и быть, поехали. Придется провести эту ночь на колесах. Пошли! Машина нас ждет.
Андрей не двинулся с места.
– Не пойдет. На машине мы не поедем.
– Это ещё почему?
– Она уже засвечена. Ментам узнать номер твоей тачки раз плюнуть. Доедем до первого поста, и все.
– Ну и что ты предлагаешь?
– Поедем поездом. Ночным. Сядем в темноте и тю-тю. Так нас здесь и видели. Только нужно заранее купить билеты.
Люська тяжело вздохнула. Она устала с ним бороться и готова согласиться на любой вариант. Хоть на подводной лодке, лишь бы исчезнуть из этого города как можно скорей.
– Ладно, еду на вокзал. Постараюсь купить билеты на ночной поезд.
– А тебя, Люсь, не сцапают?
– резонно заметила Танька.
– Ты же говоришь, что вас обоих ищут. Лучше поеду я. Меня пока никто не ищет.
Андрей с Люськой удивленно переглянулись. Вот такого они от Таньки не ожидали. Кажется, она их спасает ещё раз. Немного же осталось людей, готовых им помочь. Похоже, только она одна. Всем остальным они нужны, как жертвы для удовлетворения амбиций: одним, чтобы отомстить за поражение, другим, чтобы отметиться перед начальством. И те и другие поставили их на кон и разыгрывают в своей смертельной игре. Тот, кто выиграет, получит их на растерзание.
Танька протянула Люське скомканные купюры.
– Забери их, Люсь. Мне они не нужны, а вам пригодятся.
– Она насильно сунула деньги Люське в руку, пошла в прихожую, натянула сапоги, накинула курточку, застегнула молнию.
– Просто не знаю, как тебя благодарить, - сказала Люська.
– На том свете сочтемся, - философски заметила Танька и выскочила за дверь.
Костя Корнюшин, Тарасенко и два сержанта поднялись на лифте на шестой этаж. Стальная дверь под номером сто тридцать два была открыта настежь, а квартира представляла собой жуткое зрелище.
На полу в прихожей в луже крови, которая основательно впиталась в ворсистый палас, лежал труп молодого парня с пулевым отверстием в груди. Кровь уже подсохла, видно, прошел значительный промежуток времени после смерти. Парень лежал на спине, разбросав ноги в стороны и подогнув под себя левую руку, это говорило о том, что его переворачивали. Голова была откинута набок, а глаза хоть и приоткрыты, но зрачки закатились под веки, и со стороны казалось, что парень пытается закрыть их, чтобы никого больше не видеть, но ему это почему-то не удается. В его руке был намертво зажат "тетешник".
По квартире болтались менты из ближайшего отделения, вызванные соседями.
– Мать честная!
– входя, пробормотал Тарасенко, увидев множество пулевых отверстий. Стены прихожей доходчиво говорили о том, что здесь произошла небольшая, но активная перестрелка, и судя по разбросу пуль, стрельба шла чуть ли не с десятка стволов.
– Вам что?
– буркнул один из сержантов.
– Старший лейтенант Корнюшин, уголовный розыск.
– Костя махнул у него перед носом удостоверением.
– Долго же вы едете, - проворчал мент.
– Да нас вообще никто не вызывал. По собственной инициативе. И вот, надо же...
Костя присел на корточки, похлопал по карманам куртки убитого парня, перевел взгляд на лежащий неподалеку от тела "макаров". Внимательно изучил маркировку, не притрагиваясь к пистолету, потянулся к карману, вынул записную книжку, сверился.
– Черт возьми! Это же нашего Суркова ствол! Значит, опять Волков тут наследил.
Он вынул мобильный телефон и сообщил о сюрпризе Самохину. Полковника он ничуть не удивил, словно тот предполагал что-то в этом роде. Только ещё больше расстроил.