Фрагменты (сборник)
Шрифт:
«Доброе утро, – написала она, а потом решила добавить: – милая».
Ответ пришел незамедлительно.
«Доброе утро, дорогой».
А за ним еще одно сообщение:
«Спит твоя мышь?»
Мышь?! Это кто мышь?! Ира едва сдержалась, чтобы не позвонить Глебу Борисовичу и не пооборвать ей ее сисевы. Она быстро удалила эсэмэски и переписала номер твари себе в мобильник. Позвонить ей она решилась только вечером следующего дня. Она долго репетировала до звонка, но как только услышала миленький голосок, поняла, что все репетиции коту под хвост.
– Кто ты? – просто спросила Ирина.
– А куда вы звоните?
Она была моложе Иры! Черт! Моложе и красивее! Нет, голос, конечно, может и обмануть, но Ира была уверена, что разлучница – красивая студентка какого-нибудь юридического института, а не сорокалетняя дура с потухшим взором.
– Кто ты, тварь?! – закричала Ирина.
– А? Я все поняла, – радостно произнесла студентка. – Вы жена Вити? Вас уже выписали из психушки?
Он рассказал ей все! Этот подонок рассказал ей их секреты.
– Это был нервный срыв! – взвизгнула Ира, как будто это что-то меняло.
– Ага. Ну так возвращайтесь назад. А то вам там уже прогулы ставят.
Обращение на «вы» мерзавка намеренно выделяла. Понятное дело, не из уважения, тварь намекала на их разницу в возрасте.
– Эй! Вы слышите меня? Вам самое там место. А то мне кажется, у вас опять начался сдвиг… Ой, простите, срыв.
– Послушай, тварь… – Ирина осеклась. Похотливая девица на том конце провода только этого и хотела. Она хотела, чтобы Ира вышла из себя и наделала глупостей. Не в этот раз. Ира попыталась успокоиться. Криками ничего не добьешься. Она всего лишь хотела поговорить с девушкой.
– Просто скажи мне: кто ты и чего хочешь? – выдавила из себя Ирина.
– Галина.
Ответ прозвучал настолько спокойно, обыденно, будто они знакомились в библиотеке.
– Меня зовут Галя, и мы с Витей любим друг друга.
Очень неожиданно. Ира едва не запустила трубку в стену. Сдержалась, только до хруста сжала ее.
– Послушай, деточка. – Голос Иры дрогнул. – Ты же ему в дочери годишься… Сколько тебе? Двадцать два? Двадцать три?
– Девятнадцать. Но это не имеет никакого значения. Мы с Витей любим друг друга.
Девятнадцать?!
– Галя, ну зачем он тебе? Неужели ты не встречалась с молоденькими?
– Встречалась, и мне есть с кем сравнивать. Если вы о постели…
Ира отчетливо услышала, как девушка хмыкнула.
– …Витя просто Бог в постели.
Ира выронила трубку. Бог в постели?! О ком она? Это точно о Викторе?
Ирина подняла трубку, дрожащей рукой поднесла к уху и услышала:
– Витя удовлетворяет меня…
– Заткнись, тварь! – не сдержалась. – Заткнись! У нас было все хорошо, пока не появилась ты!
Ошибочка. Хорошо не было уже лет пять. С тех пор как она узнала, что у нее не может быть детей. Нервные срывы, постоянные головные боли, и, что вполне естественно, ей стал противен секс ради удовольствия. Какое-то время она скрывала это за ширмой головной боли, но дни, когда она все-таки подпускала Витю к себе, были все реже и реже. От трех раз в неделю они перешли к одному разу в месяц. А может, это не только в ней дело? Может, он гулял и тогда?
– У вас никогда не было хорошо, – услышала она голос Гали. – Мне Витя сказал, что женился из жалости.
Ира сползла по стене на пол, трубка выпала. Из жалости?! Ирина закрыла лицо руками и заплакала. Из жалости можно подобрать котенка в дождливую погоду, можно перевести старушку через дорогу, можно накормить бомжа и дать на бутылку соседу Сереге… Из жалости можно сделать все, что угодно, только не жениться. А он взял и женился.
Остальное Ира помнила смутно, как будто смотрела на происходящее сквозь запотевшее стекло. Он пришел, и они поругались. Ах да, были еще два чемодана. Она собрала ему вещи и, несмотря на мольбы о жизни с чистого листа, выгнала его. А теперь он возвращается. Ира хохотнула. Кажется, это стало повседневной шуткой. Этаким черным юморком.
Ирина посмотрела на свои руки. В них был сверток. Новый запечатанный кулек. Почему она решила, что он новый? Да потому что он был длиннее, чем первые два, и тоньше, чем третий. Судя по размерам, там могла быть рука, отрезанная по локоть.
Ирина уже привычно прошла в кухню, положила на стол сверток и достала большой нож с белой рукояткой. Рука с ножом замерла над черным полиэтиленом, обмотанным скотчем. Как сверток попал к ней в руки? Похоже, у нее снова были проблемы с памятью. Она могла взять его у двери, пройти в зал и только там заметить сверток. Или же его кто-то подбросил в комнату. Для этого, правда, надо было проникнуть в квартиру, что в принципе невозможно. Она никогда никого не впускала, а вторая связка ключей была только у Виктора. Ведь не мог же он сам заносить куски собственного тела? На одной ноге и без обеих рук? Вряд ли. Остается эта тварь – Глеб Борисович. Сисев. Это же надо себе такую фамилию придумать. Если имя и отчество придуманы, скорее всего, по настоящим инициалам ГБ, то фамилия наверняка по части тела.
Вдруг Ира словно очнулась. Ей страшно стало от одной только мысли, что в контактах Витиного телефона под каждым Иваном Григорьевичем, Аркадием Андреевичем, под Лобковым или Задовым может скрываться девушка. Нет, он не мог так поступать с ней. Потому как одна девица – это оступился, случайность, с кем не бывает, а если несколько – закономерность, преднамеренное предательство.
Ира решилась и набрала номер Галины. Трубку долго не брали, но когда все-таки ответили, она спросила:
– Что ты сделала с Витей?
– Дурдом на выезде, – ответила Галя. – Я твоего придурошного не видела с того самого дня, когда он решил переехать со мной на съемную квартиру. – Пауза. – Ты думаешь, я у него одна? Козел! Да, и передай ему, чтоб больше ко мне не подходил. Мудак!
Ира молча выслушала девушку. Когда раздались гудки, она отдернула трубку от уха.
Ну что ж, из монолога девицы стало ясно одно – Г. Б. Сисев не рубил на куски Витю. Почему она сразу же поверила ей? Потому что человеку, заполучившему то, что он хотел, врать не пристало. Она говорила правду – Виктор бросил и ее. Он бросает женщин, а кто-то бросает его куски ей.