Французская волчица — королева Англии. Изабелла
Шрифт:
Он уверял, что в младенчестве его погрызла свинья, которая оторвала ему ухо, и потому-де нянька, смертельно боясь признаться в этом Эдуарду I, подменила ребенка сыном какого-то возчика, каковой и вырос, как наследник престола. А королевского сына воспитал этот самый возчик. Как дополнительное доказательство низкого происхождения Эдуарда Дейдрас приводил примеры его привязанности к деревенским забавам и «прочим суетным и непристойным вещам», которые не к лицу сыну короля. Но более полноценных подтверждений своей истории он привести не мог.
Эдуард велел схватить самозванца и доставить к нему в Нортхэмптон. «Ну, здравствуй, брат», — сказал он иронично.
Но Дейдрас был настроен решительно и не позволил с собой шутить. «Ты не брат мне, — возразил он, —
Это уже выходило за все пределы, и Дейдраса подвергли допросу по обвинению в подстрекательстве к бунту. В конце концов он признался в самозванстве, но уверял, что мысль о подмене внушил ему дьявол, явившийся в облике кота. Признание, однако, не спасло его ни от виселицы, ни от огня, которому после повешения предали его тело. "Та же участь постигла и злосчастного кота.
На этом для короля дело закончилось. Но слух о том, что наследника подменили, «прокатился по всей стране», и Изабеллу это «обеспокоило сверх меры». {623} Эмоционально неустойчивая после родов, она, очевидно, была глубоко уязвлена и унижена самим фактом, что Дейдрас позволил себе высказывать подобные заявления прилюдно; однако нет никаких указаний на то, что она поверила в их достоверность.
Ланкастер, хотя и находился теперь в некоторой политической изоляции, продолжал создавать трудности. На этот раз он настаивал на удалении новых фаворитов, предупреждая, что они окажутся «хуже Гавестона»; естественно, он видел в д'Амори и его товарищах опасную угрозу собственному положению. Но король отказался отставить их, и Парламент затратил большую часть времени на препирательства с Ланкастером, который требовал прислать к нему послов, как будто и впрямь был монархом. Вторая делегация вернулась от графа 29 июля, достигнув определенных успехов, и тогда сама королева присоединилась к Пемброку, Херефорду и епископам в поисках мирного решения.
Посетила ли Изабелла Ланкастера, чтобы лично просить о сотрудничестве? В архивах герцогства Ланкастер сохранились три записи касательно подготовки к визиту королевы в Понтефракт. Они относятся к 1319 году, но более точно не датированы. Ланкастер постарался принять Изабеллу как полагается: стены зала украсили драпировками, на инструменты его трубачей прикрепили вымпелы, и четыре мастера потратили шесть дней, изготовляя козлы и скамьи для зала. {624} Отсюда следует, что королева должна была приехать с большой свитой. Однако прямых указаний на то, что визит действительно состоялся, нет.
Так или иначе, но в результате вмешательства королевы 1 августа к Ланкастеру отправилась третья делегация. Изабелла, несомненно, сыграла важнейшую роль в процессе выработки соглашения, которое воплотилось в Ликском договоре (Treaty of Leake), подписанном 9 августа 1318 г; {625} Треве (Trevet) подтверждает, что она энергично дирижировала процессом ради достижения мира. Понятно, что она тем самым, помимо прочего, защищала и собственные финансовые интересы.
Договор обязывал Эдуарда соблюдать Ордонансы и дать отставку фаворитам, но избавил его от нестерпимого подчинения Ланкастеру, которого задобрили и уговорили отойти от власти. Правда, королю отныне приходилось подчиняться целому совету во главе с Пемброком. Но Пемброк был порядочным человеком, а часть его коллег составляли люди, преданные Эдуарду. Притом король был по-прежнему полон решимости избавиться от всех ограничений своей власти и к тому же успел набраться опыта в искусстве использовать одних людей против других. Будучи его женой, Изабелла наверняка знала о подлинных чувствах и намерениях короля.
Спустя пять дней после подписания договора Эдуард встретился с Ланкастером на мосту через реку Соар близ Лоуборо [77] и разыграл
77
Лоуборо (Loughborough) — город в области Восточный Мидленд, в графстве Лестершир между Лестером и Ноттингемом. Судя но упоминанию имени бога Луга в названии, поселение еще кельтских времен, по в документах упоминается как городе 1086 года. Чем отличался Лоуборо в средние века, неизвестно. Впоследствии там развилось производство колоколов, позднее город стал центром изготовления кружев. В настоящее время здесь расположен крупный современный университет. (Прим. перев.)
Эдуард обосновался в Йорке 28 сентября и прожил там до ноября. Изабелла пребывала в окрестностях и дважды посетила монастырь Беверли — 8 и 18 октября. {626} Вскоре после этого пришло приятное известие о гибели Эдварда Брюса в битве при Фогарте близ Дандолка. К концу года шотландцы навсегда покинули Ирландию, и ирландский кризис пришел к концу.
Когда Парламент собрался в Йорке 28 октября, он подтвердил Ликский договор и учредил постоянно действующий совет из семнадцати членов во главе с Пемброком. Одним из советников сделали Мортимера, который к этому времени уже вернулся ко двору, в знак признательности за его большие достижения в Ирландии. Советником стал также Деспенсер-старший — ему позволили вернуться на королевскую службу, несмотря на то, что он единственный был против Ликского договора. Король обещал не предпринимать никаких действий без согласия совета, и Мортимер стал одним из его гарантов. Мортимер был также введен в комиссию, созданную Парламентом, по реформированию королевского двора; {627} это первые случаи его действий против Эдуарда, и они указывают на то, что он теперь стал сторонником партии Пемброка.
Хьюго Деспенсер-младший тоже вошел в постоянный совет — на Парламент произвело впечатление его видимое согласие с Пемброком. Парламент также одобрил недавнее назначение младшего Деспенсера камергером королевского двора. Но на союз с Деспенсером теперь нельзя было рассчитывать: д'Амори убрали с дороги, и младший Хьюго быстро занял его место, переключив на себя доверие и привязанность короля. Назначение Деспенсера на влиятельную должность камергера стало началом его пресловутого правления в качества фаворита. Ряд документов о пожалованиях земель и разных благ свидетельствует о возрастающем уважении короля к нему. Являясь человеком намного более способным чем Гавестон, алчный и честолюбивый Деспенсер оказался значительно опаснее во всех отношениях и представлял более серьезную угрозу баронам, которые со временем стали его бояться.
Став камергером, Деспенсер получил право окончательного решения, кого допускать пред очи венценосного хозяина, и, соответственно, стал контролировать систему покровительства. Таким образом, он мог легко оказывать давление и вымогать огромные взятки. Вскоре возникло подозрение, что он устраняет всякое иное влияние на короля, включая влияние Пемброка, и шепотом поговаривали, что он водит Эдуарда, «как котенка за соломинкой». {628}
И все-таки на этой стадии нет доказательств ни того, что Изабелла рассматривала Деспенсера как соперника, ни каких-либо трений или напряжения между ними, хотя Изабелла, конечно, не могла приветствовать растущее воздействие Хьюго на ее мужа. Даже если королева пока не осознавала этого, Деспенсер, в силу своего особого статуса, уже представлял собой угрозу ее положению и ее влиянию.