Французская волчица — королева Англии. Изабелла
Шрифт:
7 октября Эдуард был в Фарингдоне, 8-го — в Сайренстере. На следующий день он достиг Глостера {1162} , где издал приказ об аресте Лестера и попытался — безуспешно — собрать людей. {1163} Однако уже становилось ясно, что никто особо не спешит сражаться за него {1164} , зато родственники и друзья несогласных, которых он так свирепо наказывал, активно восставали против него.
Послание королевы дошло до Лондона 9 октября и было вывешено у Элинор-Кросс («Крест Элинор») в Чипсайде; его содержание широко обсуждалось, с него снимали списки, и вскоре их стали вывешивать в окнах частных домов в знак того, что владельцы поддерживают королеву. Через день, 10 октября, Эдуард узнал, к великому своему огорчению, что Лестер с «большим отрядом вооруженных людей» присоединился к королеве в Данстейбле. «И после него стали приходить из разных мест графы, бароны, рыцари и сквайры, и собралось столько войск, что люди королевы могли чувствовать себя в безопасности. И по мере того, как они продвигались, численность их увеличивалась с каждым днем». {1165}
Король все еще находился в Глостере 11 октября, когда в отчаянии объявил, что дарует прощение всем, кто захочет
13 октября архиепископ Рейнольде срочно собрал совет епископов в Ламбете, чтобы обсудить планы миротворческой встречи в соборе святого Павла. Среди присутствующих были Стратфорд, Стэплдон, Эйрмин, Хит и Стивен Грэйвсенд, епископ Лондонский. 14 октября было предложено, чтобы двое епископов отправились на переговоры с королевой, но только Стратфорд вызвался ехать добровольно. К этому времени уже становилось очевидно, что народ Лондона настроен очень плохо, и Хит предупредил архиепископа, чтобы тот не пересекал Темзу и не входил в Сити, поскольку горожане считали его ставленником короля. {1167}
Между тем это уже не соответствовало действительности. Рейнольде некоторое время назад утратил благосклонность Эдуарда, поссорившись с ним из-за сложного вопроса литургического старшинства, и уже отослал тайком королеве большие суммы денег. {1168} Истри посоветовал Рейнольдсу не выступать открыто против короля, но затаиться и выжидать, либо выработать компромиссное решение; с этой целью он мог бы «со всем почтением отправиться на встречу» с королевой и ее сыном, но если ему не удастся достичь соглашения, тогда следует укрыться в соборе. {1169} Архиепископ предпочел бы открыто объявить о переходе на сторону Изабеллы, но не спешил, опасаясь, как бы Эдуард не ухитрился все-таки победить в завязавшейся борьбе. Поэтому он учел предостережение Хита, и задуманная встреча не состоялась; он сам и большая часть его сотоварищей, оставив мысли о заключении мира, бежали из столицы. Рейнольде вместе с Хитом затворился в своем дворце в Мэйдстоне, а Стратфорд уехал на поиски королевы. {1170}
Король 14 октября был в аббатстве Тинтерн на реке Уай с Болдоком и Деспенсером-младшим — старший отправился занять Бристоль, где его ждал отнюдь не восторженный прием. {1171} В тот же день Уоллингфорд без сопротивления сдался Изабелле. Вступив в замок [100] , она освободила сэра Томаса Беркли, который с 1322 года находился там в заключении вместе со своим отцом, также «несогласным», уже умершим к тому времени.
Из Уоллингфорда Изабелла разослала 15 октября прокламацию против Деспенсеров, которая была одновременно яростным обвинением в их злоупотреблениях властью и призывом к оружию:
100
Замок Уоллингфорд, возведенный в 1071 году, был снесен войсками Кромвеля в XVII столетии. В настоящее время остались только фрагментарные руины укреплений.
«Мы, Изабелла, милостью Божией королева Англии, государыня Ирландии, графиня Понтье; а также мы, Эдуард, старший сын государя короля Англии, герцог Гиени [Гаскони], граф Честерский, граф Понтье и Монтрейля; а также и мы, Эдмунд, сын благородного короля Англии, граф Кентский приветствуем всех, к кому может прийти это письмо.
Поскольку всем известно, что состояние Святой церкви и королевства Англии во многих отношениях сильно ухудшилось и подорвано дурными советами и тайными происками Хьюго Деспенсера; поскольку, в силу гордыни своей и алчности, стремясь к власти и господству над всеми прочими людьми, он узурпировал королевскую власть, идя против закона и справедливости, а также долга подданного, и, прислушиваясь к дурным советам Роберта Болдока и других своих приспешников, действовал таким образом, что Святая церковь лишилась своего имущества, что противно Богу и праву, а также была многими способами подвергнута оскорблениям и бесчестию, равно как и корона Англии была унижена многоразлично посредством узурпации прав государя нашего короля и его наследников. Знатные люди королевства из-за зависти и мерзкой жестокости упомянутого Хьюго были преданы позорной смерти, из коих многие погибли без вины и причины. Другие были лишены наследства, заточены, изгнаны или высланы; вдовы и сироты были незаконно лишены прав, а народ сей страны сильно страдал от множества податей и подвергался частым, неоправданным денежным поборам, а также испытывал всяческие другие угнетения, безжалостно причиняемые; в силу всех таковых злодеяний упомянутый Хьюго проявил себя как настоящий тиран, враг Бога и Святой церкви, равно как и дражайшего нашего государя короля, и всего королевства.
И посему мы, а также те, кто находятся рядом с нами и в нашем обществе, те, кого долго держали в отдалении от доброй воли нашего государя короля лживыми наветами и злыми деяниями вышеупомянутого Хьюго, и Роберта, и их приспешников, явились в эту страну, дабы восстановить достоинство Святой Церкви и королевства, и народа сей страны, воспротивиться упомянутым бесчинствам и угнетению, а также сохранить и поддержать, насколько будет в наших силах, честь и выгоды Святой Церкви и нашего государя короля и всего королевства, как сказано выше. Потому мы просим и молим вас, ради блага всеобщего и каждого из вас по отдельности, прийти к нам на помощь открыто и честно, повсюду, где настанет для того нужное время, и применить все средства, какие найдутся в вашем распоряжении, дабы дела, изложенные выше, были исправлены как можно скорее. Ибо мы заверяем вас, что все мы и все наши спутники не намерены и не желаем сделать ничего, кроме восстановления чести и выгоды Святой Церкви и всего королевства, как вы со временем увидите, ежели будет на то воля Божья.
Дано в Уоллингфорде, 15 октября, в 20-й год правления дражайшего нашего государя короля». {1172}
В этом письме не было никаких намеков на критику короля, которого королева постоянно именует своим «дражайшим господином», как полагается любящей жене. Но почти сразу после того, как оно было написано, Изабелла, воодушевленная тем, как ее приняли в Англии, осмелилась ясно выразить свои подлинные намерения, которые раскрылись в другой зажигательной проповеди, произнесенной епископом Орлитоном в тот же день в Уоллингфорде
«Когда глава государства становится больным и немощным, необходимость заставляет устранить его, не прибегая к бесполезным попыткам применить иные средства».Другими словами, слабого короля следует устранить, «и да не поможет ему поддержка льстецов», {1174} Остальная проповедь была посвящена яростным нападкам на Эдуарда и оправданиям мятежа королевы. Напомнив о дурном обращении с Изабеллой, о причинах, вынудивших ее оставить мужа, епископ рассказал, что «король тогда носил спрятанный в чулке нож, чтобы убить королеву Изабеллу, и говаривал, что при отсутствии иного оружия мог бы загрызть ее зубами».Как он и рассчитывал, его слова возбудили сильное возмущение против Эдуарда. {1175}
В тот день жители Лондона наконец восстали против короля и его фаворитов, горожане выражали громкими криками свою поддержку королеве и нападали на всех, кто ранее поддерживал Эдуарда и Деспенсеров. От имени королевы и принца Эдуарда они заставили Элинор де Клер сдать Тауэр, вырвали ключи из рук коменданта и освободили всех узников, в том числе и сыновей Мортимера. {1176} В королевских апартаментах лондонцы нашли десятилетнего принца Джона — его доверили заботам Элинор — и объявили его хранителем Сити и Тауэра. Затем мэра, ставленника Эдуарда, нелюбимого народом Хэмо Чигвелла, который «воздевая руки, со слезами просил пощады», привели в ратушу и заставили объявить о готовности служить Изабелле, а также предупредить, что врагам королевы и принца, оставшимся в Лондоне, не поздоровится. Чтобы доказать, что это — не пустые угрозы, толпа схватила и зверски убила писца Деспенсеров, Джона Маршала, которого считали их шпионом. {1177}
Епископ Стэплдон по окончании неудавшегося консилиума в Ламбете, помня, что король поручил ему охранять Сити, решил возвратиться в Лондон. {1178} Его прибытие совпало с разгаром бунта 15 октября, и он сразу же стал добычей лондонцев, для которых он был олицетворением режима Деспенсеров; его ненавидели также за алчность. {1179} Его дом в Темпле уже был разорен, ценности разграблены, а учетные книги епископства сожжены. Стэплдон въехал в Сити, одетый в доспех, в сопровождении всего лишь двух оруженосцев, толпа немедленно опознала его и преследовала почти до самого собора святого Павла. Он не успел достичь священного убежища — возле северного входа в собор его стащили с коня, схватили под руки и провели через церковный двор и по всем улицам до Элинор-Кросс в Чипсайде, где с него стащили кольчугу и жестоко отрубили голову мясницким ножом. С его оруженосцами поступили точно так же. Голову епископа спешно доставили королеве в качестве трофея, а с тела сорвали одежду и бросили обнаженным на улице. Позднее ему было отказано в погребении в церкви святого Клемента Датского [101] на Стренде, и тело закопали под кучей мусора «без отпевания и без священника». {1180}
101
Церковь святого Клемента (St. Clement Danes) — одна из самых старых па территории современного Лондона. Первоначально она была возведена около 1000 года жителями датского поселения неподалеку от Лондона (в то время в Англии было много викингов-датчан). Поэтому неудивительно, что церковь посвятили памяти святого Клемента, который считался покровителем мореплавателей. Впоследствии старая церковь неоднократно подновлялась, по в 1666 году сгорела во время большого лондонского пожара и была отстроена в духе классицизма знаменитым архитектором Кристофером Рспом. Ныне эта церковь — главный храм Королевских военно-воздушных сил Великобритании. (Прим. перев.)
Затем толпа продолжила разгром и грабежи в жилищах Арундела, Болдока, банкиров Барди и других сторонников короля и Деспенсеров. Они намеревались линчевать и своего собственного епископа Грейвсенда, но тому удалось бежать. {1181} Лондон, лишенный всякого действенного управления, впал в анархию оргии насилия и грабежа, никем не сдерживаемые, длились несколько недель; терроризированные горожане порой были вынуждены скрываться в убежищах. Торговля, естественно, замерла, и нормальная повседневная жизнь стала невозможна. {1182}
Эдуард прибыл в Чепстоу, в Монмутшире, 16 октября. Здесь, все еще оптимистически настроенный, он назначил старшего Деспенсера хранителем всех юго-западных графств Англии. {1183} А в Лондоне на следующий день, по настоянию толпы, плита с надписью в память о Ланкастере и Ордонансах была вновь установлена в соборе святого Павла. {1184}
Изабелла в эти дни, узнав о волнениях в Лондоне, посовещалась со своими баронами и повернула на запад, чтобы перехватить Эдуарда и Деспенсера. Однако ее погоня за ними превратилась в триумфальное шествие. «В каждом городе, куда они входили, им оказывали почести и устраивали пиры, и со всех сторон прибывали к ним новые подкрепления». {1185} Во время этого марша солдаты королевы «не причинили никакого ущерба стране, по разоряли только поместья Деспенсеров».
В Глостере королева поселилась в замке. Это была главная королевская резиденция в городе, она располагалась между собором и набережной, где приставали корабли; массивная крепость XII века была переделана Генрихом III в XIII веке и теперь имела большой зал для приемов, просторные палаты и личные часовни. [102] Здесь к Изабелле присоединились отряды с севера под руководством лорда Генри Перси, барона Томаса Уэйка и Генри де Бомонта. С ними прибыли также некоторые бароны Марки и валлийские отряды. {1186} Изабелла назначила Уэйка маршалом своего войска {1187} , которое достигло теперь огромных размеров.
102
Глостерский замок уже к XVI столетию лежал в руинах. Со времен Карла II на этом месте стояла тюрьма.