Французский орден особиста
Шрифт:
Одиннадцатого марта 1938 года берлинское радио передало ложное истеричное сообщение «о кровавом коммунистическом восстании в Австрии». Вслед за этим, в ночь на 12 марта, механизированные колонны вермахта беспрепятственно вторглись в Австрию якобы для «восстановления конституционного порядка». Музыкальная красавица Вена безропотно легла под кованый фашистский сапог. На следующий день, 13 марта, в 19 часов 00 минут Гитлер с триумфом въехал в австрийскую столицу. В тот же день был опубликован закон «О воссоединении Австрии с Германской империей». Фашистская пропаганда преподнесла этот неприкрытый акт агрессии против суверенного государства как «миролюбивый шаг», который, по словам Гитлера, «не дал Австрии погрузиться в пучину гражданской войны». В тот день при полном попустительстве так называемых западных демократий нацистским штыком была проколота последняя страница Версальского договора.
На циничные действия Берлина Париж откликнулся ритуально-сопливым протестом. Министр иностранных дел Франции Ивон Дельбос выразил послу Германии легкое устное «беспокойство в связи с событиями в Австрии».
Великобритания полностью поддержала аннексию Австрии. Двенадцатого марта, завтракая в Лондоне с министром иностранных дел Германии Риббентропом, английский премьер Чемберлен по этому поводу сказал: «Когда это неприглядное дело (аннексия Австрии. – Авт.) будет позади и будет найдено разумное решение, можно надеяться, что мы сможем начать серьезно работать над германо-английским соглашением» [14] .
14
Documents on German Foreign Policy. Series D. Vol. 1. Р. 227.
Такая позиция руководителей Франции, Великобритании и США еще больше разожгла захватнический аппетит нацистской верхушки Рейха. Через полгода после захвата Австрии наступил планируемый черед Чехословакии.
Подготовка к оккупации Чехословакии шла по уже обкатанному на Австрии сценарию. Двадцатого апреля 1938 года начальник штаба Верховного главнокомандования Вооруженными силами Германии Вильгельм Кейтель преподнес Гитлеру подарок ко дню рождения – план военной операции против Чехословакии «Грюн». За несколько месяцев до начала операции гитлеровская пропаганда, как и в случае с Австрией, развернула оголтелую античешскую кампанию в защиту 3,5 миллиона судетских немцев, «стонущих под игом чехов». Рупор пропаганды Геббельс вещал: «Мы не станем дальше смотреть на то, как измываются над тремя с половиной миллионами немцев. Я не потерплю ни при каких обстоятельствах, чтобы в Чехословакии и дальше угнетали немецкое меньшинство».
Вслед за его выступлением спецслужбы Германии через свою агентуру, внедренную в различные общественно-политические комитеты и массовые спортивные организации, подняли в Судетах волну протестов, участники которых требовали полного исторического воссоединения всех германских земель. Скрытые мины, заложенные в Версальском договоре – отобранные у Германии исторические территории, – спустя девятнадцать лет начали взрываться.
В тот решающий для Европы момент, когда еще сохранялась возможность остановить фашизм и большую войну, Советский Союз решительно заявил, что готов выполнить свои союзнические обязательства перед правительством Чехословакии – оказать всестороннюю, в том числе и военную, помощь для защиты государственного суверенитета и обеспечения территориальной целостности страны.
Семнадцатого марта 1938 года в интервью представителям западных СМИ министр иностранных дел СССР М. М. Литвинов, касаясь «возникновения военной угрозы для Чехословакии», предложил: «Трем заинтересованным великим державам – Франции, России и Великобритании – выступить с совместной декларацией, которая бы стала наилучшим путем предотвращения войны». Однако, по словам Черчилля, это предложение «встретило прохладный прием в Париже и Лондоне» [15] .
Британские и французские политики мало того что не откликнулись на призыв Литвинова, они ничего не сделали, чтобы повлиять на прогерманскую позицию руководителей Польши и Румынии. В Варшаве и Бухаресте наотрез отказались пропустить через свои территории части Красной армии, которые советское правительство намеревалось направить на помощь Чехословакии. Вместо этого британский премьер Чемберлен и президент Франции Даладье в очередной раз решили умиротворить зарвавшегося политического хищника Гитлера.
15
Черчилль
Шестнадцатого сентября 1938 года под Мюнхеном, в резиденции рейхсканцлера Германии Берхтесгадене, Чемберлен и Даладье в ходе переговоров с Гитлером полностью согласились на территориальное расчленение Чехословакии. В Лондон британский премьер вернулся «калифом на час» и с трапа самолета, сияя улыбкой, горделиво объявил: «Я привез вам мир!»
«Мир», который спустя три года обернется десятками миллионов человеческих жертв.
«…Английский премьер сам нанес визит Гитлеру в момент, когда они (руководители Чехословакии. – Авт.) впервые оказались хозяевами внутреннего положения в Судетской области… Когда известие об этом было в Праге, руководители Чехословакии не могли поверить ему… Расчленение Чехословакии под нажимом Англии и Франции равносильно капитуляции западных демократий перед нацистской угрозой применения силы… Позиция Польши, связанная с отказом пропустить советские войска через свою территорию, была такова: „С немцами мы рискуем потерять свободу, а с русскими – нашу душу“», – вспоминал об этом позорнейшем политическом акте Уинстон Черчилль [16] .
16
Там же. С. 137, 145.
Так в сентябре 1938 года был упущен серьезный шанс по созданию действенной антигитлеровской коалиции в Европе. Свидетельством тому служат показания фельдмаршала Кейтеля, данные на Нюрнбергском процессе. На вопрос представителя Чехословакии полковника В. Эгера: «Напала бы Германия на Чехословакию в 1938 году, если бы западные державы поддержали Прагу?» – Кейтель ответил: «Конечно нет. Мы не были достаточно сильны с военной точки зрения. Целью Мюнхена было вытеснить Россию из Европы, выиграть время и завершить вооружение Германии» [17] .
17
Там же. С. 145.
В отношении позиции руководства Польши точнее, чем Черчилль, не скажешь. С достойным большого политика циничным прагматизмом и со столь же циничной прямотой Черчилль констатировал: «Героические черты польского народа не должны заставлять нас закрывать глаза на его безрассудство и неблагодарность, которые в течение ряда веков причиняли ему неизмеримые страдания… Слава в периоды мятежей и горя, гнусность и позор в периоды триумфа. Храбрейшими из храбрых слишком часто руководили гнуснейшие из гнуснейших!» [18]
18
Там же. С. 146.
Еще не успели под Мюнхенским соглашением высохнуть подписи Гитлера, лидера Великобритании Чемберлена и лидера Франции Даладье, как 30 сентября польское правительство направило в Прагу ультиматум со своими территориальными претензиями. Польское правительство настаивало на немедленной передаче Польше пограничного района Тешин. Подобно мелким стервятникам, питающимся падалью, руководители Польши спешили поживиться за чужой счет и под шумок набросились на «политический труп Чехословакии», труп, который рвала на части Германия и ее будущий союзник Венгрия, отхватившая себе южные районы Словакии. Об этом эпизоде в предательской политике западных стран на Западе предпочитают не вспоминать, зато на каждом углу во все горло кричат о «преступном пакте Молотова – Риббентропа». В Польше на эту тему вообще наложено строгое табу. И тому есть весомая причина.
Двадцать шестого января 1934 года Польша и Германия подписали в Берлине Декларацию о неприменении силы (Deklaracja miedzy Polska a Niemcami o niestosowaniu przemocy). В секретном приложении к ней раскрывался истинный смысл этого документа. Фактически Польша брала на себя политические и военные обязательства оказывать всемерное содействие Германии в случае развязывания войны на восточном направлении против СССР.
В одном из пунктов секретного протокола черным по белому было зафиксировано: «Польское правительство обязуется обеспечить свободное прохождение германских войск по своей территории в случае, если эти войска будут призваны отразить провокацию со стороны востока или северо-востока».