Французский садовник
Шрифт:
Гас ощутил прилив воодушевления. Он уже не помнил, как укусил Адама Хадсона на школьной площадке, а потом выбежал за ворота школы и помчался по Хай-стрит, забыв сердитый голос мамы и мучительное чувство одиночества. Предвкушение погони захватило его целиком.
— Ты жалкий трус? — прошипел он, приближаясь к насмерть перепуганному животному. — Ага! Попался! — К восторгу мальчишки, ослик неуклюже попятился и с жалобным ревом пустился наутек, к лесу, в дальний конец поля. Какая досада, что Гас не додумался захватить хворостину. Уж он задал бы перцу этому слабаку.
Мальчик довольно быстро потерял интерес к игре и зашагал в сторону леса, оставив Чарли трястись от ужаса у самой кромки поля в окружении овец. По волглой земле, усеянной веточками и бурыми листьями, расхаживал фазан в блестящем оперении, вороша землю острым клювом в поисках семян и насекомых. Солнечные лучи, слабо пробиваясь сквозь листву, освещали повисшую на кустах паутину, похожую на изящные серебристые кружева. Подобрав прутик, Гас принялся яростно сбивать паучьи сети и давить ногами
Миранда Клейборн положила телефонную трубку и задержалась у окна, глядя на сад. На земле россыпью лежали яблоки и последние сливы. Она успела заметить, что сын постоял за дверью и ускользнул. Ну почему, задумав прогулять школу, из всех дней Гас выбрал именно тот, когда ей нужно было сдавать работу? Миранда погасила сигарету в пепельнице, уговаривая себя, что в этой маленькой поблажке нет ничего ужасного. Подумаешь, три затяжки. Такая мелочь не в счет, она непременно бросит курить. У нее совершенно не было времени заниматься поисками сына, к тому же она понятия не имела, где его искать. Миранда с упавшим сердцем обвела глазами густые заросли бурьяна. В этом огромном саду полно уголков, где может спрятаться мальчишка. Мысль о том, чтобы топать по мокрой траве 0 резиновых сапогах, привела ее в ужас. Миранда была истинной горожанкой, привыкшей к асфальту и туфлям от Джимми Чу. К тому же ей необходимо закончить очередную статью для «Ред» — она ведет там ежемесячную колонку. Пока что в жизни за городом Миранда находила всего одно преимущество: не нужно было причесываться и накладывать макияж, чтобы отвезти детей в школу. Гас и его пятилетняя сестренка Сторм каждое утро доезжали на велосипедах по садовой тропинке до ворот, а там пересаживались в школьный автобус, подбиравший их в восемь часов, что было весьма удобно. В Лондоне Миранде приходилось вставать ни свет ни заря, чтобы привести себя в надлежащий вид и не ударить в грязь лицом перед другими мамами, разъезжающими в роскошных джипах. Эти Мамы носили широченные солнечные очки и с небрежной элегантностью одевались в костюмы от Гуччи, а их гладкие волосы, окрашенные и подстриженные в салоне «Ричард Уорд», считались образцом совершенства. Миранда подозревала, что в Хартингтоне едва ли слышали о Гуччи или о Ричарде Уорде, что поначалу казалось ей очаровательно старомодным, а теперь по меньшей мере странным. Она отпустила пару остроумных замечаний на этот счет в своей колонке, где подробнейшим образом описывала местные нравы и безнадежные попытки горожанки приспособиться к сельской жизни. Досаду и негодование она изящно обратила в шутку. В сочетании с дождливой, унылой погодой, которая почему-то казалась здесь еще более дождливой и унылой, чем в Лондоне, терпеть причуды хартингтонцев становилось подчас просто невыносимо. Оставалось разве что смеяться над ними.
В отличие от мужа Миранда вовсе не хотела уезжать из Лондона. Ее бросало в холодный пот при мысли о том, чтобы расстаться с «Харви Николз» [1] и поселиться в глуши, где тонкий шлейф духов, тянущийся из отдела парфюмерии, больше не касался бы ее ноздрей. Перспектива перекусить в местном пабе, а не в ресторане «Айви» или «Ле Каприс», нисколько не прельщала Миранду: одного взгляда на это заведение оказалось достаточно, чтобы навеки приковать ее к собственному кухонному столу. А как она тосковала по занятиям пилатесом в Ноттинг-Хилле, как скучала по обедам в «Вулзли» в компании подруг с обязательным заездом в бутик «Ральф Лорен» на обратном пути, чтобы приобрести какую-нибудь симпатичную вещичку. Но выбора не было. Гаса выгнали из школы за грубость и драчливость, и перевести его в тихую сельскую школу представлялось разумным выходом. Однако спровадить мальчишку в интернат и переложить этот груз на чужие плечи можно было только через год. Оставалось лишь запастись терпением и ждать. А супругам Клейборн еще один год безобразного поведения Гаса казался вечностью.
1
Фешенебельный лондонский универмаг в районе Найтсбридж. — Здесь и далее примеч. пер.
«Господи, что же делать? У меня действительно нет ни минуты времени», — с досадой подумала Миранда и, швырнув сигарету в корзинку для мусора, набросала сверху скомканной бумаги, чтобы при виде окурка не испытывать угрызений совести из-за недостатка воли. И зачем только она отказалась от очередной няни, заявив, что справится с детьми сама? Вечная беда работающей матери — чувство вины. Оно приходит вместе с усталостью и апатией, когда хочешь угодить всем и каждому, а на себя не остается ни времени, ни сил. Дэвид предложил нанять кухарку и садовника — тогда Миранда смогла бы освободиться от домашней работы и больше писать. Но жизнь за городом мало похожа на лондонскую, где всегда можно заказать на дом суши или китайскую еду от Мистера Уинга. Здесь ей приходилось садиться в машину и отправляться в город, заранее составив список покупок. А Миранде некогда было продумывать меню и заботиться об обеде. Единственное, что примиряло ее с действительностью, — это молочник, приезжавший каждое утро в своем белом фургоне со свежими газетами и молоком. На номерном знаке фургона красовалась надпись «COW 1» [2] .
2
Корова (англ.).
Будучи внештатным журналистом, Миранда постоянно жила под гнетом надвигающихся сроков сдачи материала. В деньгах Клейборны не нуждались. Дэвид служил в Сити и зарабатывал больше, чем остальные успевают потратить до конца дней своих, но Миранде нравилось писать, это занятие придавало ее существованию особый привкус. Она мечтала опубликовать когда-нибудь настоящий роман, великую историю любви вроде «Анны Карениной» или «Унесенных ветром». Пока же Миранда продолжала усердно строчить статьи для журналов и газет, что помогало ей выразить себя и служило необходимой точкой опоры в жизни. Усаживаясь за компьютер, она старалась не слушать те горькие слова, что нашептывал ей в уши тихий голос отчаяния. Миранда откладывала нудные домашние дела, надеясь, что вскоре они отпадут сами собой. Рано или поздно Дэвид признает, что переезд в Дорсет был ужасной ошибкой, они вернутся в Лондон, в свой дом, и жизнь войдет в привычную колею. Перемена места жительства нисколько не смягчила буйный нрав Гаса. Но к несчастью, Дэвиду нравилось возвращаться в Лондон в воскресенье и хвастаться перед приятелями, что он провел выходные в загородном доме. Так что, похоже, Миранда застряла здесь надолго.
Она представила себе мужа, красивого, безупречно учтивого Дэвида Клейборна. Всегда собранный, решительный и уверенный в себе, он скользил по жизни с легкостью, без малейших усилий, словно проживал ее уже не в первый раз. После переезда супруги почти не виделись. В первое время Дэвид возвращался домой в четверг и оставался до вечера воскресенья. Теперь же он приезжал в пятницу, поздно, ближе к ночи, и уезжал в воскресенье, сразу после обеда. Он выглядел усталым и предпочитал проводить выходные у телевизора, смотрел гольф. Если бы Миранда не знала мужа так хорошо, заподозрила бы, что он завел интрижку на стороне, но Дэвид слишком зависел от мнения окружающих, чтобы позволить себе сбиться с пути истинного.
Миранда вернулась к столу и позвонила мужу в «Голдман Сакс» [3] . После разговора с мистером Марлоу ее не оставляла тревога за Гаса. Ей хотелось услышать ободряющий голос Дэвида.
— Дорогой, это я, — заговорила она, когда муж снял трубку.
— Ну как вы там, милая? Bсe в порядке? — Жизнерадостный тон Дэвида мгновенно развеял ее страхи.
— Гас опять сбежал.
Дэвид тяжело вздохнул, не скрывая раздражения.
— О нет, только не это.
3
Американский инвестиционный банк, один из крупнейших в мире.
Миранду кольнуло чувство вины — она испортила мужу день.
— Придется тебе сделать ему внушение сегодня вечером.
— Ему не повредила бы хорошая порка. Мальчишка ее заслужил.
— Закон запрещает пороть детей. Впрочем, ты можешь возразить, сказав, что принимали его бездетные люди.
— Ты говорила с мистером Марлоу?
— Да. Он не в восторге от поведения нашего отпрыска. Не дай Бог, Гаса выгонят и из этой школы!
— Вряд ли. За городом учителя терпеливее. К тому же Гас повзрослеет и возьмется за ум.
— Хочется верить, что ты прав.
— В твоем голосе не слышно оптимизма, дорогая.
— У меня голова идет кругом. Надо заканчивать статью, а я никак не доберусь до стола. Вдобавок меня ждет куча домашних дел. А теперь еще Гас сбежал, и я не знаю за что хвататься. Готова рвать на себе волосы.
— Жаль такие красивые волосы! — усмехнулся Дэвид. — Вот видишь, найми ты помощницу, оставалось бы время для более важных дел. — Неожиданная беспомощность жены несколько его озадачила. Это совсем не похоже на Миранду. Она восемь месяцев командовала строительными рабочими не хуже въедливого армейского полковника, но в последнее время явно выдохлась и утратила бойцовский дух. — Тебе надо было послушать меня и нанять няню. Джейн поехала бы с нами, если бы мы сделали ей предложение, от которого она не смогла бы отказаться. Похоже, твои мечты о том, чтобы стать богиней домашнего очага, так и не осуществились, верно? Мы здорово сглупили, упустив Джейн. Она единственная, кого Гас хоть как-то слушал. Теперь ты полновластная хозяйка дома, Миранда. Так разберись с этим поскорее, Бога ради, пока не свела нас обоих с ума. — Дэвид искренне полагал, что улаживать проблемы сына — обязанность Миранды.