Франкл и Бог. Откровения психотерапевта о религии и Боге

Жизнь Виктора Франкла не опишешь в двух словах. Вот несколько важных характеристик:

• Франкл был врачом, специалистом в области неврологии и психиатрии, а также философом, психологом, психотерапевтом;

• Франкл был дважды доктором наук, обладателем 29 почетных докторских степеней и бесчисленных наград, полученных от различных научных организаций;

• Франкл был экстраординарным профессором Венского университета и приглашенным лектором 230 университетов во всех уголках мира;

• Франкл был автором примерно 30 научных трудов и нескольких сотен статей, переведенных более чем на 40 языков;

• Франкл был основателем

• Франкл был всемирно известным автором – свидетелем событий XX века;

• Франкл был уцелевшим узником четырех концентрационных лагерей времен Второй мировой войны, в которой он потерял всех своих близких, кроме одной из сестер;

• Франкл был высокообразованным, критически мыслящим ученым-новатором, подвергавшим общепринятые научные мнения строгой проверке;

• Франкл был выходцем из еврейской семьи и глубоко верующим человеком.

Если принять во внимание даты его жизни, глубочайшее знание людей, пережитый ад Холокоста и критический склад ума, то вопрос о его религиозном мировоззрении приобретает захватывающую остроту. В какого Бога он верил?

Я познакомилась с Виктором Франклом в 1968 году в Венском университете и до самой его смерти поддерживала с ним и его женой Элли тесные отношения. Полвека интенсивного изучения его трудов дают мне смелость откликнуться на многочисленные просьбы и попытаться исследовать в этой книге вопрос о религиозных убеждениях Франкла. Чтобы не отступить от истины, я буду исходить из его текстов.

Когда в приватных разговорах речь заходила о вере, Франкл проявлял чрезвычайную сдержанность. Он любил повторять, что три вещи должны всегда оставаться под покровом стыда и не выставляться на всеобщее обозрение:

любовь, молитва и смерть. Религиозность каждого человека он рассматривал как заслуживающую уважительного отношения личную сферу. Но в научных трудах Франкл открыто высказывал свои взгляды и даже написал книгу о «бессознательном Боге».

Из оставленного им литературного наследия я постаралась отобрать достойные внимания цитаты, посвященные вопросам веры, снабдив их комментариями и рассуждениями, близкими сегодняшнему читателю. Я надеюсь, кому-то они помогут внутренне сориентироваться в нашем взбаламученном мире, где исчезают традиции, пустеют церкви, смешиваются культуры и сталкиваются различные политические течения, а экономическая выгода предстает единственным верным критерием деятельности. Возможно, эти мысли послужат читателям стимулом к обретению метафизической опоры такой же прочности, какой она была у самого Франкла, и благодаря которой он сумел стойко перенести все мучения. Возможно, XXI столетие станет веком, в котором обладание такой опорой будет считаться подлинным благом.

Элизабет Лукас, декабрь 2018 года

Всвоем бестселлере «Сказать жизни „да“» Франкл описал весь ужас, пережитый им в немецких концлагерях 1940-х годов, с точки зрения психолога. Книга разошлась миллионными тиражами. Франкл посвятил ее своей горячо любимой матери, погибшей в газовой камере. В последних главах этого потрясающего документа эпохи Франкл рассказал, как тяжело было узникам, освобожденным в конце войны, после долгих страданий заново привыкать к нормальной жизни. Однако он не сомневался, что когда-нибудь эти люди окончательно «очнутся» и годы, проведенные в плену, покажутся им кошмарным сном. Книга завершается такими словами:

Франкл считал, что Бога нужно бояться? Нет, в книге есть несколько моментов, из которых очевидно следующее: ничто человеческое уже не испугает того, кто заглянул в глубочайшую бездну человеческой мерзости.

Однако достигнутый суверенитет и пребывание по ту сторону страха могут оказаться опасными. Уберечь же от этой опасности способно только одно – безусловное почитание Бога. Не страх – почитание. И, по словам Франкла, за все годы лагерей и годы после войны это почитание в нем не уменьшилось ни на йоту, не понесло ни малейшего ущерба. Напротив: оно осталось и укрепилось – и превратилось в силу, определяющую его жизнь и его дело.

Франклу выпала возможность следить за развитием психотерапии как самостоятельной научной дисциплины с момента ее зарождения. Он был хорошо знаком с первопроходцами – Зигмундом Фрейдом и Альфредом Адлером и в течение всего XX века подробно занимался новыми течениями, возникающими в аналитической терапии, – такими, как поведенческая психотерапия, гуманистическая психология, суггестивная терапия, разговорная психотерапия и другие. Поэтому так весомо его утверждение:

Почему это так? Уже само понятие души (по-гречески psyche) является достаточным обоснованием – оно входит составной частью в слово «психотерапия». И в теологии центральную роль играет то же понятие души. Правда, психологи и теологи вкладывают в него разное содержание. Но в данном случае несовпадение определений и интерпретаций – лишь дополнительный повод к продолжению диалога. Обе стороны сходятся на том, что душа может страдать, ошибаться и сбиваться с дороги, что она нуждается в утешении и помощи. А поскольку утешение и помощь очень важны и для теологии, и для психотерапии, то самое разумное – несмотря на расхождение во взглядах и непохожие методы – сохранять доброжелательность по отношению друг к другу и не усугублять существующие противоречия взаимным недоверием и предубеждениями.

В отношении идеологии психотерапия нейтральна, так как ее методы и аргументация должны быть в равной степени приемлемы и прозрачны для любого человека, ищущего совета, для любого пациента, независимо от его религиозных и политических взглядов. Психотерапевтическая помощь должна оказываться «невзирая на лица», и Франкл убедительно подтвердил это, когда после окончания Второй мировой войны возобновил свою врачебную деятельность – он никогда не интересовался возможным участием пациента в травле евреев или приверженностью шовинистической идее о превосходстве арийской расы.

Психотерапия для Франкла в первую очередь должна была быть ориентирована на смысл, и направление, которое он разработал, так и называлось – логотерапия («логос» – смысл). И здесь вырисовывается еще одно пересечение логотерапии с теологией. Их связывает не только человеческая душа. Понятие смысла – мостик более или менее прочный, в зависимости от того, насколько широко или насколько узко толкуется это понятие. В повседневной практике задача логотерапии – помочь пациенту найти и реализовать маленький «смысл момента», смысл происходящего с ним здесь и сейчас. В теологии Логос – это то, что было в начале и будет в конце.