Франклин
Шрифт:
Реакция колонистов на это решение была тем более болезненной, что одновременно английские власти стали завинчивать гайки везде, где только возможно. В 1764 году родственник Питта Гренвилл провел через парламент закон, который мог серьезно пополнить английскую казну, отощавшую за годы Семилетней войны. Акты Гренвилла облагали высокими сборами целый ряд товаров, что особенно сильно ударило по интересам трудовой, беднейшей части колонистов.
Эти решения, принятые в 1763—1764 годах, вызвали резкое недовольство всех колоний, закономерным следствием чего явилась посылка за океан 10 тысяч английских солдат, чтобы сломить сопротивление
Особенно тяжелым бременем было введение налогов. Помимо чисто материальной стороны, здесь важное значение имело и то, что введение этих налогов нарушало старую английскую традицию: законодательный орган может распространить налоги только на тех, кто имеет своих представителей в данном органе. До этого все законы и введение каких-либо налогов принимались законодательными собраниями отдельных колоний. Другое дело, что введение подобных законов инспирировалось из Лондона, но, во всяком случае, хотя бы запрашивалось мнение колонистов, выполнялась традиция.
Борьба против незаконных действий английского правительства усиливалась. Первыми выступили жители родного города Франклина. Законодательное собрание Бостона заявило Лондону решительный протест в связи с введением актов Гренвилла. В документах, посланных в Лондон говорилось, что колонии не имеют своих представителей в английском парламенте и поэтому ему не дано право облагать колонистов налогами. Аналогичные решения в более или менее резкой форме были приняты и другими законодательными собраниями.
Даже на расстоянии, через океан, чувствовалось, что в Америке начинается буря. Королевское правительство не пожелало идти на уступки и встало на путь репрессий.
В 1765 году в Лондоне было принято решение о том, что отныне в колониях будут постоянно находиться английские войска. И конечно, имелось в виду, что содержать эти войска будут сами колонисты. С этой целью в марте 1765 года был принят закон о гербовом сборе. Это был цинизм, на который способны только колонизаторы: послать войска для усмирения колонистов и заставить платить за это самих усмиряемых.
Закон о гербовом сборе вызвал бурю возмущения за океаном, так как он ударил по материальным интересам всех колонистов. И действительно, гербовый акт предусматривал строгое соблюдение навигационных законов, суровое наказание за контрабанду, размещение постоянных английских гарнизонов в больших городах. По новому закону нельзя было совершить никакой торговой сделки, финансовой операции, послать деловую бумагу без уплаты значительной суммы в звонкой монете за гербовую марку, приложение которой делало подобные операции законными.
О реакции колонистов на гербовый акт свидетельствовал случай, имевший место в Законодательном собрании Виргинии. Адвокат Патрик Генри, выступая в этом собрании, взял на себя функции прокурора и открыто обвинил английского короля Георга III в тирании. Исторические параллели, которые провел Генри, были очень впечатляющие. Он посоветовал Георгу III не забывать, что Тарквиний и Цезарь, каждый имели своего Брута, а Карл I – Кромвеля.
Это уже был открытый бунт против
7 октября 1765 года по инициативе Массачусетса представители колоний собрались на межколониальный конгресс для обсуждения создавшегося положения. Большинство участников конгресса ни в коей мере не считало, что надо немедленно подыскивать Кромвеля XVIII века, чтобы разрешить конфликт с Англией. Подавляющее большинство делегатов разделяло верноподданнические чувства тех, кто в Законодательном собрании Виргинии встретил криками «измена!» выступление Патрика Генри. Это нашло свое отражение в «Декларации прав и жалоб», которая была принята на конгрессе. Пока это была только «жалоба», но и в ней уже чувствовались металлические нотки будущего серьезного разговора между Англией и Америкой.
Несмотря на то, что конгресс обратился с верноподданническими петициями к парламенту и королю, в его документах был зафиксирован протест против политики метрополии и бескомпромиссно сформулирован принцип: «Никаких налогов без представительства». Это была заявка на решительный пересмотр отношений между Англией и ее североамериканскими колониями.
Попытки проанглийски настроенных элементов ввести движение в спокойное русло «конституционных» дискуссий не давали положительного результата. В борьбу включались широкие народные массы, которые сметали все препоны, ставившиеся консервативными кругами. Стихийные выступления против английских колонизаторов стали принимать все более организованные формы, нашедшие свое отражение в создании демократических организаций «Сыны свободы». Подавляющее большинство членов этих организаций были рабочие, ремесленники, мелкая городская буржуазия.
Самым тревожным для британской короны было то, что массы вышли на улицы. В Бостоне началось настоящее восстание. Горожане разгромили здание управления по сбору налогов, сожгли дом главного сборщика пошлин, были сожжены документы суда и таможни, здания обоих этих учреждений были разрушены, губернатор Хатчинсон в панике бежал из города, увидев колонны демонстрантов, приближавшихся к его дому. Резиденция губернатора была разрушена, а имущество уничтожено.
Бурные выступления имели место и в других колониях, следствием чего явилось то, что к 1 ноября 1765 года, когда должен был вступить в действие закон о гербовом сборе, в колониях не оказалось ни гербовой бумаги, которая была уничтожена колонистами, ни сборщиков налогов, которых разогнали восставшие американцы. Злополучный закон о гербовом сборе так и не удалось провести в жизнь.
В этот напряженный момент, когда бурлили все колонии, Франклин оказался в эпицентре событий. Представить английскому парламенту петиции, принятые межколониальным конгрессом, было поручено именно ему.
Миссия эта была очень сложная и деликатная. События, проходившие за океаном, были настоящим бунтом с точки зрения английских законодателей, а Франклин должен был представлять и защищать интересы этих бунтовщиков перед парламентом и королем. Еще со времен тяжбы между владельцем Пенсильвании и Генеральной Ассамблеей этой провинции Франклин был в глазах английских парламентариев главным смутьяном. Сейчас ему надо было выступать уже не по частному конфликту, а по принципиальному вопросу, касавшемуся коренной проблемы – главных устоев господства британской короны в Америке.