Франсуа Вийон
Шрифт:
«Баллада о дамах былых времен» появляется первой после тревожного описания смерти.
Скажи, в каких краях они,Таис, Алкида, — утешеньеМужей, блиставших в оны дни?Где Флора, Рима украшенье?…Но где снега былых времен? [225]За этим тотчас следует «Баллада о сеньорах былых времен».
Скажите, Третий где Калист,Кто папой был провозглашен…Но гдеЗатем идет «Баллада на старофранцузском».
А где апостолы святыеС распятьями из янтарей?…Развеют ветры смертный прах! [227]На фоне размышлений о времени и жизни появляются «Жалобы Прекрасной Оружейницы» — вещь исключительная, не заимствующая свою форму ни у какого определенного типа стихов и не дающая возможности скандировать рефрен.
Сгорели вмиг дрова сухие,И всех нас годы подвели! [228]А вот «Баллада-завет Прекрасной Оружейницы гулящим девкам» — шедевр сдерживаемой эмоции, где прошлое продолжает освещать печальное настоящее, показывая преемственность поколений.
Внимай, ткачиха Гийометта,Хороший я даю совет…Монете старой нет хожденья [229] .И подводит всему итог «Двойная баллада о любви».
Люби, покуда бродит хмель,Гуляй, пируй зимой и летом…Как счастлив тот, кто не влюблен! [230]Кончается остроумное завещание, и далее следуют «дары». Своей матери Вийон оставляет «Балладу-молитву Богоматери», на самом деле являющуюся молитвой самого Вийона.
О Дева-мать, владычица земная,Царица неба, первая в раю…И с верой сей мне жить и умереть [231] .Другой подарок, столь же сложный в своем назначении, как и в своем происхождении, — это «Баллада подружке Вийона».
Фальшивая душа — гнилой товар,Румяна лгут, обманывая взор…Не погуби, спаси того, кто сир! [232]Ненавистному сопернику Вийон посвящает поэму, которую Маро назовет рондо:
Смерть, взываю к твоей неумолимости…В память о Жане Котаре написана великолепная «Баллада за упокой души мэтра Жана Котара», где восхваляется дружба пьянчуг.
Отец наш Ной, ты дал нам вина,Ты, Лот, умел неплохо пить…Я вас троих хочу молитьЗа душу доброго Котара [233] .«Баллада о Робере д'Эстутвиле» — это песнь любви и верности.
Занялся день, и кречет бьет крыломВ предчувствии утехи благородной…Вот почему должны мы быть вдвоем [234] .Вийон
Следом идет ироничная «Баллада-спор с Франком Гонтье», где легкими мазками изложена философия наслаждения.
Толстяк монах, обедом разморенный,Разлегся на ковре перед огнем…Живется сладко лишь среди достатка [236] .Следующее завещание — лишь предлог, чтоб написать о парижанках в «Балладе о парижанках».
Идет молва на всех углахО языках венецианок…Но что вся слава итальянок!Язык Парижа всех острей.Наконец, автора увлекает тема «бедняги Вийона». Он поет о печальном конце своей любовной эпопеи в «Балладе о Толстухе Марго».
Толстуху люблю, ей служу от души,Хоть вовсе не глуп и собой не урод…В борделе, где стол наш и дом [237] .Засим следует поэма неопределенной формы, которую Маро назвал «Урок Вийона».
Красавцы, не теряйте самойПрекрасной розы с ваших шляп! [238]И этот «урок» заставит появиться на свет «Балладу добрых советов ведущим дурную жизнь» — наставления, где четко сформулированы все пожелания баллад, написанных на жаргоне.
В какую б дудку ты ни дул,Будь ты монах или игрок…Где все, что накопить ты смог?Все, все у девок и в тавернах! [239]Конец истории известен. Вийон смягчает его «Пастушкой», написанной в классическом стиле любовной шутки, перегруженной аллегориями куртуазной любви — Карл Орлеанский не отрекся бы от такой, — которая приобретает другой оттенок, ибо поэт вышел из мёнской тюрьмы и ему не до любовных связей.
Вернувшись из страшной тюрьмы,Где я оставил почти что жизнь…Вернувшись [240] .Включение в сборник этих стихов, иногда стародавних, — это возможность оставить лишний раз завещательный вымысел. Нотариус удаляется, простому человеку возвращаются его права: право на любовь и дружбу, право на ярость и месть. В этом подведении итога судьбы вновь обретают жизнь стихи молодости и в то же время снова занимают свое место утерянная любовь и дружеские кабацкие связи. Имя любимой женщины произносится в акростихе для того, кто умеет читать по вертикали: тут есть стихи, каждый из которых подразумевает расшифровку игры во всех направлениях и во всех смыслах. Таким образом Франсуа перепутывает свое имя с именем Марты в стихах «Баллада подружке Вийона»; точно таким же образом он подписывает «Балладу о Толстухе Марго».