Фредди. Жизнь, полная риска
Шрифт:
Меня била дрожь. От холода и страха.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Яркое солнце светило мне прямо в глаза.
Его лучи проникали сквозь полуразбитое окно
Я огляделся. Пустая комната. Довольно чистая. Только паутины по углам много. Сразу видно, что люди здесь давно уже не живут. В углу прогнил паркет и виден черный пол. Через эту дыру мы забрались сюда в сопровождении Раллерманов.
Они сказали, что это старый жилой дом, который скоро пойдет на снос. По оценкам Раллермановых экспертов, нам тут ничего не грозит.
Я приступил к утреннему туалету. И тут я учуял запах еды. Корм лежал совсем рядом, в двух аккуратных кучках — зерно отдельно, трава отдельно, — и, судя по запаху, был первосортного качества. Похоже, у Раллерманов широкие торговые связи. Даже для сэра Уильяма была приготовлена специальная еда — хороший кусок мяса, хотя я не был уверен, что эта пища понравится нашему коту, который давно привык к консервам.
Ладно, сначала приведу себя в порядок, потом позавтракаю и на боковую. После пережитой ночи мне нужно как следует выспаться и набраться сил. Наверное, это была самая тяжелая ночь в моей жизни.
После представления Раллерманы долго еще чествовали Энрико и Карузо, воздав нашим артистам по заслугам. В знак признательности Энрико и Карузо исполнили еще несколько номеров на бис. Но это я уже помню как в тумане, так мне было худо.
Только Карла Раллерман заметила, что со мною не лады, и быстро сказала об этом Большому Боссу. Дальше все завертелось как в карусели. Раллерманы, видимо, с самого начала знали, как нам помочь. Во всяком случае, им не понадобилось долгих обсуждений. Они провели нас по канализационным трубам в старый дом, где было сухо, тепло и безопасно.
— Доброе утро, дорогой! — раздался голос сэра Уильяма. — Ну что, пришел в себя немножко? — поинтересовался он, широко зевая. — Нет ли тут чего поесть? Я прямо умираю от голода!
— Отвечаю по порядку. В себя я пришел. Еда приготовлена. Вон там, в углу, — указал я на наши припасы.
— Замечательно! — обрадовался сэр Уильям и направился по курсу. — Н-да, — несколько разочарованно сказал он, обнюхав свой паек. — Мясцо-то с гнильцой. — Он огляделся. — Знаешь, я думаю, в этом доме наверняка водятся мыши. Почему бы мне немножко не поохотиться, как в старые добрые времена? — Он погрузился в мечтательную задумчивость.
Наш благородный окультуренный кот собирается поохотиться на мышей? Ну и дела. Я, конечно, знал, что сэр Уильям не вегетарианец. Но что он может как кровожадный разбойник гоняться за несчастными грызунами, в это я поверить не мог!
Ведь я в конце концов тоже грызун. Очень мелкий к тому же. Неужели меня и тут подстерегает опасность? Неужели он и меня может сцапать?
Глупости все это, Фредди! Этого не может быть, потому что не может быть никогда. Сэр Уильям никогда не посягнет на мою жизнь. И точка.
— ЗдорОво, Карузо! Знаешь, что мне сегодня приснилось?
— ЗдорОво, Энрико! Откуда же мне знать, что тебе сегодня снилось.
Нам, хомякам, нужно всегда какое-то время, чтобы прийти в себя с утра. Поэтому я в очередной раз только удивился, как эти морские свинки, едва проснувшись, уже готовы начать куролесить.
— Да, брат Карузо, а все-таки вчера было замечательно! И знаешь, скажу я тебе, твой Человек — это вообще… Высший класс! Я прямо обомлел, как тебя увидел. Прямо мурашки побежали по спине…
— Получилось ничего себе, правда? — ухмыльнулся польщенный Карузо. — Хотя твоя Эрика тоже вышла по первому разряду! С такой Эрикой ты можешь выступать на любой сцене, брат Энрико! На любой!
— Жили-были две морские свинки, — подал голос я, — их так распирало от гордости, что они чуть не лопнули.
— И кто это у нас там такой добрый? Ах, господин Хомяк! — Энрико изобразил изумление. — Господин Хомяк завидует нашему успеху.
— Мне кажется, мы заслужили хотя бы два слова благодарности за то, что помогли кое-кому выбраться из очень неприятного положения.
— Благодарность моя, конечно, не знает пределов, — ответил я, — но спешу заметить, — продолжил я после некоторой паузы, — что я не оказался бы в очень неприятном положении, если бы кое-кто, а именно Карузо, не подвернул себе лапу.
— Ну, это уже верх наглости!.. — искренне возмутился Энрико. — Вместо того чтобы нас…
— Все, мальчики! — остановил нашу перебранку сэр Уильям. — Довольно выяснять отношения. И кстати о лапе. Как она, уже лучше?
— Хуже, — сухо ответил Карузо и добавил, бросив взгляд в мою сторону: — Вместо того чтобы вылежаться, я отыграл целый спектакль.
— Из этого следует, — невозмутимо сказал сэр Уильям, — что сегодня до Софи нам опять не добраться.
— А почему бы нам вообще не остаться тут? — спросил Энрико.
Мы все уставились на него. Остаться тут? До тех пор, пока не вернется мастер Джон?
— Хорошая мысль! — радостно завопил Карузо. — Здесь сухо, тепло и надежно. И с голода мы тут тоже не умрем, — сказал он, показывая на кучу припасов.
— При условии, что Раллерманы согласятся и в дальнейшем снабжать нас провизией.
— Конечно согласятся! — поспешил заверить Энрико, вскакивая со своего места. — В конце концов, мы можем расплачиваться с ними концертами и спектаклями. Что скажешь, брат Карузо?
— Какие вопросы, брат! — Теперь и он вскочил, несмотря на свою больную лапу. — Мы будем каждый вечер давать по представлению!
— И разнесется весть по всему крысиному царству! И повалит публика валом…
— Да, точно… Раллерманы будут смотреть бесплатно, а другие пусть платят!
— Верно! Со взрослых — по морковке с носа. Детям — полцены.