Фрэнсис Дрейк

Губарев Виктор Кимович

«Упомяну еще о нашей остановке на Яве, — рассказывает Флетчер. — Мы подошли к городу (12 марта 1580 года. — В. Г.)близко, и генерал послал местному царьку в подарок шерстяных, шелковых и полотняных материй, за которые тот отблагодарил нас рисом, кокосами, курятиной и прочей снедью. На следующий день сам генерал с некоторыми из своих джентльменов съехал на берег и угостил царька музыкой, а потом наши матросы показали ему свои военные упражнения.

Кроме главного властителя на острове есть несколько его наместников, которых называют здесь раджами. Они так часто навещали нас, чтобы осмотреть корабль и его вооружение, что нам, в конце концов, хорошо запомнились их имена: раджа Патайяра, раджа Кабокапалла, раджа Манганго и другие. Наши пушки и оружие, наша

музыка и угощение приводили их всегда в восторг. За раджами нас посетил и главный раджа Донан. Он, в свою очередь, ублажил нас своей музыкой, очень странной, но все же приятной. В тот же день по его приказу нам доставили на корабль быка.

Каковы властители, таков здесь и простой народ: добродушный, надежный и честный. Они несли нам в обмен на наши товары такую массу живности, что ею можно было бы набить весь корабль. Народ весь рослый и воинственный. Имеет в изобилии мечи, кинжалы и щиты собственной искусной работы, собственной закалки. В каждой деревне есть дом для общих собраний. Ежедневно дважды мужчины, женщины и дети приходят сюда к определенному времени, принося с собой пищу: кто — плоды, кто — вареный рис, кто — жареную курицу, кто — сало. Все кладется на стол и съедается совместно. У них странный способ варки риса: глиняный горшок в форме сахарной головы полон дырочек, как на нашей садовой лейке; с широкого открытого конца они насыпают рис и затем кладут горшок в другой сосуд с кипящей водой; размягчаясь и разбухая, рис закупоривает все дырки и не допускает больше воды; чем дольше вода кипит, тем тверже становится рис. В конце концов получается прекрасный плотный хлеб, который они едят с маслом, сахаром и разными пряностями…

От этих туземцев мы узнали, что невдалеке стоят корабли, такие же большие, как наши. Наш генерал решил тогда не медлить, и 26 марта мы взяли курс на мыс Доброй Надежды».

Согласно показаниям Джона Дрейка, португальцы весьма ревностно следили за действиями англичан на Яве. Один из португальских шпионов даже поднимался на борт «Золотой лани» с несколькими туземцами, чтобы выяснить, легко ли будет ее захватить. Дрейк, разумеется, не хотел искушать судьбу и подвергать свой корабль риску быть атакованным португальской эскадрой. Погрузив на борт свежий провиант, воду и дрова, он снова вышел в море. Теперь он должен был пересечь Индийский океан с востока на запад и выйти к берегам Южной Африки.

Различные отчеты дают разноречивую информацию о том, где и когда «Золотая лань» приблизилась к африканскому побережью. Согласно одним данным, это случилось 21 мая на 31 1/2 o южной широты; по другим данным, англичане увидели берег в районе мыса Доброй Надежды 18 июня. В «Анонимном повествовании» сообщается, что они провели много времени в поисках питьевой воды, зайдя в какую-то бухту к западу от мыса, но их поиски закончились безрезультатно. В это время на 59 человек команды оставалось лишь три бочки воды и полбочки вина.

«Только через месяц, 15 июля, увидели мы снова землю около Рио-Сесто, — замечает Флетчер. — Две лодки с неграми, ловившими рыбу, были совсем недалеко от нас, но мы не хотели останавливаться и спешили домой».

Согласно иным данным, англичане достигли устья реки Сьерра-Леоне 22 июля, когда на каждых трех участников плавания приходилось лишь по полпинты воды. На реке они провели два дня, пополняя запасы провизии, дров и воды. Вдали паслись стада слонов, но Дрейк не стал организовывать на них охоту. 24 июля «Золотая лань» снова подняла паруса.

«15 августа мы пересекли тропик Рака, — сообщает капеллан, — 22-го проходили мимо Канарских островов, а 26 сентября 1580 года, которое, по обычному и правильному счету людей, никуда не ездивших и остававшихся дома, приходилось на понедельник, а по нашему исчислению было воскресеньем, мы благополучно с радостным сердцем вернулись в свой Плимут. Два года десять месяцев и несколько дней мы провели в нашем кругосветном плавании, любуясь чудесами божьего мира, подвергаясь стольким опасностям, преодолевая столько затруднений. Теперь наступил отдых».

Любопытно отметить, что на подходе к Плимуту участники экспедиции повстречали рыбацкую лодку.

— Жива ли королева? — спросили они рыбаков.

— Конечно, жива, — ответили те, удивившись такому странному вопросу.

Но для Дрейка эта информация имела первостепенное

значение. Если бы за время его отсутствия его высочайшая покровительница умерла, он мог стать жертвой интриг и расправы со стороны нового монарха (доказать его участие в пиратских нападениях на испанцев и португальцев не составило бы большого труда). То, что Елизавета все еще оставалась на троне, внушало Дрейку определенный оптимизм. Капитан полагал, что блеск привезенных им невиданных сокровищ поспособствует тому, что ее величество закроет глаза на его «шалости» в далеких морях.

Рыбаки также сообщили команде «Золотой лани», что из-за эпидемии чумы, унесшей более полутора тысяч душ, город обезлюдел и порт временно закрыт для прибывающих кораблей. В создавшейся ситуации Дрейк принял решение стать на якорь за пределами Плимутской гавани, у острова Сент-Николас. Там он продиктовал своему секретарю письмо королеве, в котором кратко изложил ход экспедиции и поведал о захваченных богатствах. Доставить письмо в Лондон должен был трубач Джон Брюэр, пользовавшийся исключительным доверием капитана. Пока Брюэр находился в пути, «Золотую лань» посетили жена Дрейка Мэри и городской голова Джон Блайтмен.

ТРИУМФ НА РОДИНЕ

Из разговоров с мэром Плимута Дрейк понял, что политическая ситуация в Англии крайне запутанна и неопределенна. С одной стороны, королева могла оказать ему милость и взять под свою защиту; с другой стороны, «партия мира» при дворе и испанский посол дон Бернардино де Мендоса оказывали на Елизавету весьма сильное давление, пытаясь убедить ее в необходимости наказать Дрейка за его грабежи. О том, что «железный пират» добыл на морях несметные сокровища, стало известно в Англии задолго до его возвращения. Группа советников ее величества во главе с канцлером Берли настаивала на возвращении захваченных ценностей их законным владельцам, предварительно складировав их под надежной охраной в Тауэре. Фрэнсис Уолсингем, Кристофер Хэттон и граф Лейстер, будучи инвесторами приватирского предприятия, решительно возражали против этого. Злые языки утверждали, будто Елизавета была «недовольна Дрейком, узнав о его грабежах в Перу». В свете подобных новостей становится понятно, с каким нетерпением капитан «Золотой лани» ждал ответа королевы. Матросы мило шутили, что его ждет либо королевская тюрьма в Тауэре, либо вызов в адмиралтейский суд.

29 сентября Брюэр достиг Лондона, доставив известие о возвращении Дрейка на родину заинтересованным лицам при дворе. Эта новость сразу же стала известна испанскому послу Мендосе, который написал о ней королю Филиппу. Посол также разузнал, что Дрейк вернулся на родину через Ост-Индию и Южную Африку, совершив, таким образом, кругосветное путешествие.

Спустя некоторое время, получив ответ королевы, капитан «Золотой лани» смог вздохнуть с облегчением. Елизавета приказывала ему явиться к ней во дворец, прихватив с собой наиболее ценные трофеи. В своем письме она передала также секретное указание местному судье Эдмунду Тремейну, приятелю Дрейка, присматривать за находившимися на борту сокровищами.

Дрейк поспешил в Лондон, где поселился в доме на Элбоу-Лейн (где-то между северной оконечностью Саутвик-Бридж и нынешней станцией Кэнон-стрит). Дом, очевидно, принадлежал отцу сэра Джулиуса Кейзера.

Спустя короткое время королева назначила ему аудиенцию в одной из своих резиденций — в Ричмондском дворце. Поборов волнение, капитан вошел в королевские покои и опустился перед ее величеством на колено. К. В. Малаховский так описал эту встречу:

«Шесть часов за плотно закрытыми дверьми продолжалась беседа с глазу на глаз Елизаветы с „ее пиратом“, как она называла Дрейка. Вероятно, королева не только перебирала тонкими нервными пальцами драгоценные камни, великолепные изделия из золота и серебра и подробно расспрашивала об остальных сокровищах, оставшихся на „Золотой лани“. Дрейк взял с собой карту, на которой был нанесен маршрут плавания, и можно представить себе, как увлекательно рассказывал он об удивительных перипетиях экспедиции. Правда, Дрейк не первым обогнул земной шар, но он был первым капитаном кругосветной экспедиции, проведшим ее с начала и до конца. Надо думать, что не только содержание рассказа Дрейка нравилось королеве, но и звучание его голоса: адмирал говорил с девонширским акцентом, как и новый фаворит „венценосной девственницы“ — Уолтер Рэли».