Фрейлина императрицы
Шрифт:
Действительно, проскакав не кормя около пятидесяти верст и достигнув местечка, Яков завернул во двор и вызвал хозяина.
– А, здорово… – воскликнул этот. – Твои тебя поджидают здесь уже двое суток.
– Доброе дело, – отозвался Яков, вылезая.
– Кто такие тебя поджидают? – удивился Карлус.
– Входи, увидишь… Народ веселый… Мои земляки, – смеясь, сказал Яков.
– Твои земляки… – проговорил Карлус, будто робея.
– Ну да… Подумаешь, диковину я сказал…
– Зачем они тут? Почему же
– Зачем говорить? Вот теперь все узнаешь. Слезай!
Карлус, сам не зная почему, в сомненье сидел на тележке и медлил слезать и входить в дом. Какое-то тревожное чувство внезапно сказалось в нем. Странный ли голос Якова или странный, будто насмешливый, взгляд хозяина двора – не известно, что подействовало на Карлуса, но он оторопел и не двигался.
– Чего же ты? – весело и небрежно спросил Яков.
– Зачем ты таил все это?.. – начал было Карлус.
Но Яков громко расхохотался.
– Ты ведь робеешь. Ей-Богу, робеешь… Чего только – сам не знаешь. Что ж мы здесь тебя зарежем, что ли? Зачем? Ограбить? Что грабить? Платье твое или несколько гривен в кармане?
– Нет. А вот этих чужих коней вы угоните! – резко, сердито вымолвил Карлус. – А меня бросите здесь. Я ворочайся в Вишки и расплачивайся за тебя. А кони и телега – дорогие. Я их в три года не уплачу…
– Полно. Стыдно, Карлус. Ей-Богу, стыдно! А еще приятель! Вылезай-ка. Вот тебе Господь на небеси, что я лучше тебя самого украду, чем твоих коней.
Карлус неохотно и нерешительно вылез из тележки. Хозяин двора принял лошадей, и приятели вошли в горницу.
Тут на полу крепко спали и храпели двое дюжих молодцов…
– Ну и мы так-то ляжем. А выспавшись, все двинемся за моим кладом! – сказал Яков. – До него отсюда еще верст сорок. А ты, Карлус, не тревожься… Не все то дурно, что удивительно…
– Когда же мы проснемся? К вечеру?
– Да, конечно, к вечеру. Ночью и поедем. Мое дело нельзя днем делать. Кони отдохнут, и мы тоже. Ночью проедем, на заре все дело обделаем вчетвером. Лихо обделаем.
– Зачем ты таил от меня, что будет еще двое помощников? – продолжал сомневаться Карлус.
– Э-эх, право… – нетерпеливо отозвался Яков. – Ложись. Спи!
Сказав это, Яков разостлал свой кафтан на пол и лег. Карлус постоял минуту и сделал то же самое.
«Что ж, в самом деле, я оробел. Чего же? – думал он. – Резать им меня не за что. Лошадей бы не угнали они. Так я не дам, подниму деревню… Тут у меня знакомый живет. Догоним верхами и отобьем».
Карлус успокоился несколько, но чрез несколько минут, когда Яков уже храпел, он снова думал:
«Если я с ними поеду, то они меня середи дороги выбросят, а сами лошадей угонят. Я лучше предложу Якову здесь других коней нанять. А на этих вернемся в Вишки. Этак вернее».
Карлус тревожился все более и более, сам не понимая и не отдавая себе отчета, почему он подозревает приятеля и сомневается в его истории насчет зарытых денег. Сомнение не только не уменьшалось, но все сильнее росло и западало в душу. Карлус решил окончательно не ехать далее на тех же лошадях, а предложить Якову нанять других.
«Этак вернее».
Карлус все-таки заснул… Долго ли и крепко ли он спал – он не знал. Но когда он очнулся, то на дворе была уже ночь, а в горнице был мерцающий свет от месяца, смотревшего в окно. Карлус, прийдя окончательно в себя, хотел привстать и вдруг почувствовал что-то особенное, чего он сразу даже и понять не мог. Он был скручен бечевой по ногам и по рукам, и хотя слабо, но тем не менее достаточно, чтобы не иметь возможности двинуться, встать и пойти. В горнице никого не было;
– Ох, злодеи… – воскликнул он. – Да и я-то хорош… Украли! Угнали! А я теперь расплачивайся за коней из жалованья своего…
Карлус попробовал порвать бечеву, дернул руками и ногами, но путы только пуще впились ему в тело. Он стал кричать отчаянным голосом.
– Эй, не ори! – послышался за дверью голос хозяина двора, и плотный мужик вошел в горницу. – Чего орешь? Зарезали, что ли, тебя…
– Разбойники!.. Угнали коней!.. Ты думаешь, что я оставлю тебя. Врешь. И ты у меня в ответе будешь… Развязывай путы… Живо.
– Развязывать? – хладнокровно сказал мужик. – Дурень! Нешто затем тебя связали, чтобы по твоему указу развязывать. Обожди.
– Чего ждать? Того, чтобы они за сто верст коней угнали! – крикнул Карлус. – Да ведь ты-то здесь. Тебя-то я притяну за конокрадство.
– Ничуть не угнали и не сграбили. Полно врать-то. Лежи смирно.
– Где ж Яков?
– Ушел и сейчас придет. И молодцы его тоже с ним придут.
– А кони с телегой?
– Здесь, на дворе. Где были, там и стоят.
– Зачем же я связан?
– Почем я знаю. Говорят, что так нужно. Мое дело сторона.
Хозяин двора сел спокойно на скамью. Карлус, лежа на полу в путах, стал снова повторять те же вопросы в десятый раз, но мужик зевнул несколько раз сладко и продолжительно и не ответил ни слова.
– Будешь ты говорить, чертова морда! – крикнул Карлус нетерпеливо.
– Нет, не буду, дурак, – тихо ответил мужик, зевнув еще раз… – Лежи, сейчас придут.
Не успел он выговорить эти слова, как около избы раздались голоса и шаги. Чрез мгновение в горницу вошел Яков.
– А, приятель. Проснулся? – вымолвил он весело. – Но голос его был точно другой и странно поразил Карлуса. Это был такой пренебрежительный голос, как если бы Яков был начальником или барином Карлуса.
– Что ты со мной делаешь! Как ты смеешь, проходимец, меня вязать! – крикнул он вне себя.