Фрейлинами не рождаются
Шрифт:
Банк переливался на солнце, так как практически полностью состоял из огромных затемненных окон, и лишь по углам виднелась каменная отделка с лепниной. Вход в банк охраняли мощные мраморные статуи львов. А вокруг расположились аккуратные клумбы.
В фойе их встретил персональный менеджер герцогини. Молодой мужчина провел важных клиентов в подземную часть банка, где находились банковские ячейки, обменялся парой фраз с Кристиной, и покинул их.
Они оказались в огромной комнате от потолка до пола заставленной лабиринтами из сейфов. Одни ячейки были совсем крохотными, другие наоборот занимали
– Ну что ж пора вручить тебе ключ от сокровищницы, - сказала Кристина, протягивая Софи ключи.
– Здесь конечно не все, но самое ценное. После бала я расскажу тебе обо всем, что теперь тебе принадлежит, и научу этим всем управлять.
– Если я раньше с ума не сойду, - София еще не видела, что хранится в ячейке, но судя по ее размерам, уже могла себе представить, сколько там всякого добра.
Дрожащими руками она вставила ключи в замок и провернула два раза. Девушка уже ожидала увидеть несметные богатства, но на ее пути встала еще одна дверь, на кодовом замке. Кристина быстро набрала нужный пароль, и наконец, ячейка открылась.
Как оказалось, это был в ход не просто в банковскую ячейку, а небольшую комнату, где на полочках хранились различные украшения, от сияния которых слезились глаза, произведения искусства, дипломы и грамоты, а также небольшая пирамида, выстроенная из пачек денег, на черный день, как выразилась Кристина.
– Я чувствую себя как Гарри Поттер к Гринготтсе, - призналась София.
– Только гоблины здесь смазливые, и в дорогих костюмах, а Хагрид женщина и красивая.
– Это был комплимент, я надеюсь, - с подозрением спросила Кристина.
– Ну, прости, я немного шокирована, мне сейчас тяжело вообще разговаривать, не то, что комплименты делать.
Как оказалось, Кристина привезла Софию в банк неспроста. Им предстояло выбрать украшения, в которых София пойдет на свой первый бал.
– Обычно дебютантки не надевают диадемы или тиары на свой первый бал. Но так как ты немного старше, чем среднестатистическая дебютантка, то можно позволить себе такую вольность.
– А что есть какие-то возрастные ограничения на ношение тиары?
– удивилась София. Чем больше она узнавала о мире аристократов, тем больше удивлялась абсурдности некоторых правил.
– Раньше это позволялось только замужним леди, сейчас правила немного изменились, но до девятнадцати лет, ношение тиары считается дурным тоном.
– Я точно никогда не запомню весь этот бред. У меня уже голова идет кругом.
– Голова идет кругом, от блеска бриллиантов, мне самой здесь дурно становится, а правила выучишь, ты умная девочка, - от такой похвалы София засияла не хуже окружающих ее украшений, тем временем, Кристина продолжила.
– Это не все фамильные драгоценности. Я хоть и не приняла титул герцогини де Сансе, но часть украшений перешла мне сразу после смерти матери. Кое-что из того, что принадлежит тебе, тоже находится у меня, грех было все эти годы прятать такую роскошь от людей. Но я все верну в хранилище. Ну и еще часть находится за границей, на всякий случай. Когда в Европе страны одна за другой свергкали монархический строй, наши предки решили подстраховаться, вдруг придется бежать из страны.
–
– София, у тебя начинается совсем другая жизнь, драгоценности будут твоим верным спутником, так что ты даже не заметишь, как начнешь надевать их по новому кругу. Хотя из личного опыта могу сказать, что все это ты носить не будешь. Выберешь несколько комплектов и будешь надевать только самое любимое, а остальное и дальше будет пылиться здесь.
Драгоценности София выбирала долго и скрупулезно, что-то оказалось слишком массивным и грубым, что-то наоборот - слишком простым, но, в конце концов, она нашла, то, что сочеталось с платьем и отлично подходило ей самой.
Чтобы больше не ездить в банк, и не тратить время, Кристина посоветовала взять отсюда все, что понравилось и может понадобиться. Так что из отделения банка, они выходили не с пустыми руками, пришлось даже водителя просить помочь, донести свертки, в которые они запаковали бархатные коробочки с украшениями, до машины.
Со дня знакомства с леди Кристиной каждый новый день казался мисс Лерой незабываемым и неповторимым, И чем больше они общались, тем больше удивительного происходило в ее жизни. Но этот день София точно запомнит на всю свою жизнь.
***
Последний месяц выдался для Макса очень утомительным, но как никогда продуктивным. Чтобы хоть как-то выбросить из головы мысли о Софии, он работал на износ, даже посетил несколько государственно важных мероприятий, и поужинал с принцессой Хельгой, которая снова навестила их. Правда, как оказалось, Хельгу он больше не интересовал, принцесса встретила свою любовь и уже успела объявить о помолвке.
Не успел Макс обрадоваться, как на его голову свалилась Анна де Вилер. Эта девушка надоела ему хуже горькой редьки, но правила приличия и хорошее воспитание не позволяли ему послать эту нахальную девицу на все четыре стороны.
Увидев, что на ужин приглашено семейство де Вилеров, макс хотел даже сбежать, но опасался, что мать убьет его, и даже рука у нее не дрогнет. Да и принц надеялся, что Анна постесняется при принцессе Хельге так откровенно вешаться ему на шею, в обществе давно шептались, что именно эта принцесса станет женой Макса. Вот только он очень сильно ошибался. У этой девицы не оказалось ни стыда, ни совести. Она весь вечер висла на его руке, глупо хихикала и пыталась как можно чаще демонстрировать ему достаточно откровенный вырез платья. Последний его конечно и вправду заинтересовал, но оно того не стоило. После совместно проведенной ночи Анна точно от него не отстанет, еще и скандал раздует.
Юной леди де Вилер удалось вытащить его на террасу, подышать свежим воздухом. Максу очень хотелось сказать, что именно присутствие Анны и перекрывает ему этот самый воздух, но опять же, хорошее воспитание не позволило произнести это.
Бессмысленный щебет Анны он пропускал мимо ушей. Пока не услышал, что она говорит о девушке стипендиате по имени София Лерой. Макс резко повернулся к Анне и внимательно слушал все, что девушка говорит. И с каждым словом, расстраивался все больше и больше.