Фригидная для оборотня многоженца
Шрифт:
– Тебе не понравились наряды? – кладет ладони на мои руки, чуть выше локтя. Слегка приобнимает. Почти нежно. Едва касаясь. Дарит обманчивое ощущение защищенности. – Я лично выбирал… охотница, – шепот над ухом проходится бархатным касанием по позвоночнику.
Ему как-то удается даже усыпить мой внутренний страх оборотней. При всей его дрянной натуре, он чем-то располагает к себе. Может, это снова его ментальные фокусы? Еще немного, и не замечу, как в бесправную куклу превращусь. Надо бороться. Противостоять. Нельзя потерять главное – себя. Нельзя позволить ему уничтожить
– Я не буду носить то барахло, – говорю решительно. Собрав волю. Готовясь давать отпор. – И я не охотница. Что за ересь. Надоело.
– Мы завтра выйдем в свет, – голос становится еще тише, еще интимней. – Я представлю тебя миру, как свою будущую жену. Ты собираешь блистать в этом? – едва уловимый порочный смех.
Проводит ладонями вверх и вниз. Медленно. Чувственно. Мне должны быть противны его касания. Меня должно выворачивать. Но этого нет. Я замираю. Мне приятно. Даже когда Джек обнимал меня, я не испытывала и сотой доли таких приятных ощущений.
Я ведь могу его оттолкнуть. Могу отойти. Он не причиняет боли. Не удерживает. Но я продолжаю стоять в опасной близости от монстра.
– Занавесок в доме много. За ночь могу соорудить и новый наряд, – его дыхание на шее.
Обволакивающий аромат леса. Демоническая магия. Пытаюсь сбросить с себя околдовывающие ощущения. Но они еще сильнее окутывают меня.
– И не думай, что я буду покорно изображать твою невесту. Я не давала согласия на этот фарс, – нахожу силы в себе. Делаю шаг в сторону.
Без его тепла сразу становится неуютно. Тело протестует. Хочет назад, ощущать лживую, обманчивую защищенность в сатанинских объятиях.
– Твое согласие не требуется, – неожиданно возникает передо мной.
Движение, за которым не уследить глазу. Как ему удается передвигаться так молниеносно и бесшумно? Черное золото глаз поблескивает в опасной близости.
– Ты моя, Вивьен, – проводит длинными пальцами по щеке, спускается к шее. Лениво. Соблазнительно. – Навеки… – слова действуют откровенней, чем пальцы, опаляют кожу, пробираются в душу. – И иного не будет. Лучше смирись.
– Пытаешься соблазнить? – усмехаюсь. – Думаешь, упаду в твои объятия? Поддамся очарованию? – смело встречаю его лукавый взгляд. – Ничего у тебя не выйдет, Рэймонд.
– Я бы на твоем месте не давал обещаний, – приближается ко мне вплотную. Наклоняется так, что губы практически дотрагивается до моих губ, – которых не сможешь выполнить.
Кончик языка касается моей верхней губы. Плавно проходится, очерчивает контур. Сладко. Хорошо. Слишком хорошо. Несмотря на проблемы с близостью, поцелуи я любила. Даже невзирая на то, что они не побуждали желания перейти к более интимным действиям.
Инстинктивно подалась вперед. И тут же отпрянула. Не хватало мне еще целоваться с монстром! Мотнула головой, прогоняя его дурман.
– Смогу. Еще как смогу! – делаю шаг назад. Его близость слишком расслабляет. Усыпляет бдительность. А я должна быть всегда готовой к бою. Пока есть силы, буду давать отпор. – Кем ты себя возомнил? Хочешь третью жену? Двоих мало? Так найди ту, что сама согласиться на все твои безумства. Думаю, желающих хватит. А я не собираюсь примыкать к порочной армии. Решил, что буду вместе с твоими супругами ублажать тебя? – ярость потекла по венам. Дала силы. Прогнала дурман. Разум просветлел. – Нет. Никогда.
Отошла еще дальше. Скрестила руки на груди. Как представила себе групповой квартет, так сразу тошнота к горлу подступила. Отлично. Именно это мне и нужно. Отвращение к нему. Так правильно. Так должно быть.
Лукаво щурится. Снова хитрая улыбка играет на губах. Красивый, дьявол. Греховный искуситель. Только не на ту напал.
– Позволь, Вивьен, внести ясность, – вальяжно направляется ко мне. Хищник. Слишком опасный. Зверь. – Меня забавляет, как разыгралось твое воображение. Только я предпочитаю единение во время близости, – голос становится тише, проникновенней. – Максимальную отдачу, сплетение тел, обмен энергией, невообразимый экстаз, – слова проникают под кожу, порождают в сознании неясные образы. Волнующие. Откровенный. Порочные.
А после они оседают в душе горьким осадком. Сожаление. Горькое. Отчаянное сожаление растет во мне. Оборотень задел мою женскую боль. Потревожил неосуществимую мечту. Хоть бы раз ощутить себя полноценной женщиной. Не с ним, конечно. Но в целом. То о чем я годами мечтала с Джеком. А не выходило даже с самой собой. Та часть меня навсегда мертва. Я такой родилась и этого не изменить. Но смириться окончательно до сих пор не могу.
Горечь ощущается даже на языке. Отворачиваюсь. Не хочу, чтобы он прочитал это в моих глазах. Не должна я показывать слабость.
– Так что твои страхи по поводу групповых сношений беспочвенны, – заключает небрежно.
– И я должна прыгать от восторга? Что для своих сношений, – скривилась, – ты каждую ночь кидаешь жребий и выбираешь жену? Я не привыкла к полигамии. Никогда ее не приму. В каком бы виде ты мне ее ни преподносил.
– Я честен со своими женами. Храню им верность. Не разбрасываю семя направо и налево, – наклоняется ко мне, заглядывает в глаза. – Но ты предпочитала обман, сказки про верность, любовь, грубую, едва прикрытую ложь. Пусть будут десятки любовниц, без имени и рода, ведь главное – внешняя оболочка верности. Впрочем, это распространенная модель людского поведения.
Снова словесная пощечина. Болезненная. Колючая. И нет, не правдивая. Не верю!
– Не смей очернять мой брак! Именно ты его разрушил! Джек мне не изменял! У нас все было хорошо! – мне показалось, я в первую очередь произношу эти слова для себя. И от этого стало еще больнее. Слезы подступили, норовя вырваться на волю.
– Слепой обман так греет, да Вивьен? – резко выпрямляется и отходит. Дает вздохнуть свободней. – Завтра, как и обещал, я покажу тебе твою жизнь со стороны.
– Это ничего не изменит. Я никогда не скажу: «Да!». Никогда по доброй воле не останусь в этом сумасшедшем доме. Вы тут все безумны! – хочется вцепиться в эту наглую и дьявольски красивую морду. Расцарапать до крови. Сдерживаюсь. Понимаю тщетность своих намерений.