Фронтир Индикона
Шрифт:
– Да ничего удивительного, все очень просто. ДНК - это “чертеж” организма, но человек растет, развивается и в естественных условиях его вынашиваеть мать. В нашем же случае нас вырастили до нужного, оптимального размера, в некой полости-биореакторе, заменяющей матку, и в том и в другом случае использовалась ДНК.
– Бог мой, какое святотатство! Нас вырастили словно мерзких гомункулов!
– Мартин, я вас не узнаю, вы все-таки ученый конца XIX века, а не XIV и состояли в голландской королевской академии наук. Вы же писали, что занимались термодинамикой, знакомы с работами Майера и Кельвина, а с Джеймсом Джоулем состояли в заочной переписке. Как вы можете верить сказкам средневековых шарлатанав, что они каких-то человечков выращивали в колбе с кровью и конским навозом? Окажись вы в то время и сделай паровую машину, уверен вас бы сразу потащили на костер за связь с дьволом.
– Вы не поверите, герр Ярослав, но меня чуть было не сожгли в одном из селений Буров, многие из них совершенно дикие люди, какой уж тут XIV век!
– Как-нибудь обязательно расскажите мне эту историю. Знаете, Мартин, я ведь тоже на них, на тех кто забросил нас сюда, злился поначалу, а теперь остыл. Они ведь, в нектором смысле, наши родители, они дали нам новую жизнь, думаю мы им обязаны.
– Ну не знаю, не знаю! Мне кажется - все это происки сатаны!
– недовольно пробурчал Мартин.
День одиннадцатый
Сегодня на удивление хорошо выспался. Ставлю как Робинзон отметки на коре. После завтрака Мартин отправился делать шипы, у него это хорошо получается, а я успел потренироваться в метании копья и бумеранга. Потихоньку готовлюсь к дальней вылазке, бегаю с тяжестями, нагрузки увеличиваю, чтобы привыкнуть к дальним переходам. Попробовал выпарить из золы соль, размешав ее высохшем горшке, вроде получается. Будем делать, только вот золы надо побольше. Для этой цели я развёл костёр, там буду сжигать только акацию, (из неё пепел самый солёный) слава богу, стружек и обрезков накопилось очень много. Чтобы золы сделать с запасом, притащили ещё несколько молодых деревьев вырванных с корнем. Кору с корней ободрал, набрав полную кадку и замочил в воде, через пару дней эту воду, прокипятив, можно будет использовать как дубильный раствор для обработки кож.
Проверил глину - посуда и кирпичи уже высохли, но бочки ещё нет. К сожалению, время поджимает, так что будем подсушивать на костре, дров хватает. Без горшков как без рук, ничего не сделать толком.
Превращение глины в керамику происходит при высокой температуре. Чем она ниже, тем дольше должен длиться обжиг. В костре высокой температуры не достичь, поэтому лучше обжигать изделия в яме или траншее. Но ее тоже нужно подготовить. На дно уложил слой сухого песка, поверх два слоя крупных и мелких бревен. Поверх бревен уже ставил бочки и посуду с трубами. Причем трубы и бочки использовал как капсюли для мелких изделий, наполнив их волокнами баобаба и стружкой с опилками, так вероятность того что изделия треснут поменьше. Обжиг в кострах не изжил себя и в наше время. Он сохранился в Средней Азии и той же Африке. Самое короткое время обжига в костре от 8 до 12 часов, но так как у меня большие изделия - бочки, он продлиться минимум сутки, чем дольше длится обжиг, тем прочнее становится керамика. Внизу я уложил кирпичи рядами, сделал из них воздушные топливные каналы, наполненные травой и волокнами. На них уложил бочки с изделиями и трубы и, засыпав их имевшимся углем, начал осторожно обкладывать пирамиду из глиняных изделий дровами. Таким образом у меня получилась траншейная печь, которую сверху накрыл слоем песка и дерном, оставив открытыми торцы для поддува. Температура в такой печи должна достичь 900-950 градусов.
При обжиге на костре действуют правила обжига в печи, а именно - обжигать изделие надо одинаково, равномерно со всех сторон. Проверить качество после обжига можно по цвету и звуку готового изделия. Если изделие выглядит обгорелым, местами поменяло цвет, имеет черные пятна - обжиг проходил слишком долго. Если при ударе изделие издаёт глухой звук - время обжига не хватило и изделие не превратилось в керамику, а осталось глиной. Следить за обжигом буду по температуре черепка и доставая из разных зон обжига контрольные пироскопы, про них Мартин спросил меня:
– А что это за маленькие пирамидки вы лепите?
– Это, Мартин, пироскопы или конусы Зегера, одноразовые штучки для измерения температуры. Я пока сделаю пару десятков составов из смеси оксида железа, песка, жирной глины и полученной из золы соли. Как правило, пироскопы делаются из той же керамики что и обжигаемые изделия.
Это очень удобная вещь, по которой можно определить температуру каждой стадии обжига и температуру в разных зонах печи. До XIX века температуру обжига и керамики, и железа определяли по цвету каления от 300 градусов, когда черепок чёрный, до 1400, когда он ярко белый. Вот видите? Все цвета я на табличку записал. К сожалению, метод неточный и сильно зависимый от химического состава керамики, плюс-минус 40-50 градусов, а это много. Пироскопы же позволяют улучшить точность до десяти градусов. Конусы Зегера показывают конечную температуру, как только она достигнута, он изменяет свою форму, верхушка сгибается вниз и касается плоскости основания.
Единственное, конусы придётся тестировать, привязывать составы к фазам обжига и температуре каления железа. При обжиге, как правило, применяется несколько конусов, рассчитанных на близкие, но различные температуры, что позволяет точнее оценить ход обжига и определить температуру в разных зонах печи.
– Понятно, ну а соль там зачем?
– Чтобы снизить температуру плавления, я завесил каждый состав, подписал и поставил в определённом месте.
Перед закладкой в костёр я приготовил глазурь и облил бочки, трубы и кирпичи, и кое-что из посуды. Из восьми вариантов (я тестировал их пару дней) выбрал тот что меньше всего потрескался. Глазурь N 4 - специфического жёлто-болотного цвета была слегка шероховата на ощупь. В ее основе - нефелин-сиентит молотый, соль каменная, жёлтая жирная глина, кость молотая и очищенный от песка оксид железа, который я собрал, промыв песок с самого нижнего слоя бочки.
– По большому счету, - говорил я Мартину, кисточкой покрывая глазурью очередную трубу, - земляные и солевые глазури это, можно сказать, проба пера человечества в керамике, впервые открытая в Китае. Но как только сложим хорошую печь, будем использовать совсем другого класса глазури - полевошпатные.
Закончив укладку дров, поджёг костёр и медленно начал наращивать температуру. Делал это постепенно, не дай бог она резко поднимется, тогда гарантированно бочки, трубы и половина крупных сосудов потрескается. Большую часть дня пришлось провести у костра, постоянно контролируя температуру обжига и проверяя контрольные пироскопы и тестовые цилиндры.
Пока я занимался костром, Марин делал колеса для арбы по старой технологии, только диаметром побольше -1,6 метра. По мере возможности я помогал ему. Ступицу, спицы обод вытачивали из пальмы дум, на эти части придется основная нагрузка при движении, боюсь, что акация не выдержит. Работа с пальмой дум каменным инструментом - адский труд, за целый день мы смогли сделать детали только для одного колеса. Собрав и закрепив его на колесне-верстаке, я, отправив Мартина на базу спать, остался у костра. Мне придется всю ночь следить за костром, очень важно поддерживать в нем постоянную температуру. Примерно раз в час подкладывал дров и при необходимости подсыпал сверху почву, а также подливал воду под сверло.
День двенадцатый
Утром проверил черепки - звенели, кирпич на излом красный. Равномерный обжиг завершен! Оставив керамику и черепки остывать, мы занялись привычными делами.
До обеда делали второе колесо для арбы, а после из расколотого пополам бревна сделали колоду , устанавливаемую на верстак в пазы для мездрения и специальный нож - тупик для сгонки шерсти. Заглянув в бочку убедился, что процесс золения шкур завершился.