Фронтовик
Шрифт:
Новенькая «эмка» свернула на улочку, где мой московский дом стоял и вскоре остановилась у ворот. Выскочивший водитель открыл дверь, и я покинул салон машины, направившись к воротам. Бойцу велел ждать в машине. Открыв калитку в воротах, я прошёл во двор.
– Всем привет, честной народ, - улыбаясь сказал я.
Ко мне вопя рванули дети, как и некоторые из взрослых. Май месяц, во дворе и на огороде отдыхали и загорали. Тепло, жарило даже.
– Только с награждения, третью Золотую Звезду дали, и наконец, как видите, упали погоны генерала.
Меня поздравили, а то год уже полковник и целой армией командую. Что есть, то есть. Вообще интересно было. В сорок первом, вначале осени, был убит командир дивизии, там так получилось, что я командование принял, и в течении двух недель командовал, да так, что дивизия крепко накостыляла финнам. Меня утвердили в должности, а моего начштаба на моём месте в полку, ему другого командира прислали на замену. Вот так я активно и воевал, причём это отслеживали. В декабре дали подполковника и орден «Боевого Красного Знамени». Ленинград дрался в окружении, блокада. Однако моя дивизия зимой сорок второго, прорвав укрепления финнов, взяла первую и вторую линии, вырвавшись на оперативный простор,
А в мае вдруг получил приказ и принял командование над Двадцать Третьей армией, которой и командую по сей день. Причём так командую, что мы медленно, но выдавливали финнов. Мне упала Вторая Звезда Героя. А в апреле этого года моя армия освободила Выборг и остановилась на бывшей границе. Слабые у меня подразделения, всего не хватает, но людей я берёг, за счёт финнов воевали, мы немало складов захватили и ещё шесть лагерей военнопленных, для этого использовали рейдовые группы. Все кто мог держать оружие в руках, шли на пополнение дивизий моей армии. А тут срочно вызвали в Москву, на истребителе двухместном доставили, сразу в Кремль, даже домой не заехал, дали генерал-майора, а сорок третий год, и третью Золотую Звезду, за Выборг и ряд других населённых пунктов. Многие мои части получили наименование Выборгские. Одна дивизия так гвардейской стала. И армия пока перегруппировывается и осваивает захваченное, вернусь, и двинем дальше. На Хельсинки. Снова медленно, повторюсь, всего не хватает из-за блокады, и людей терять не хочу. Меня торопят конечно, им давай-давай надо, но я не тороплюсь. У меня есть планы как прорвать фронт, и окружить значительную войсковую группировку противника. Ведь я был на пути к их столице, ко мне все силы бросили, поэтому, наступление и шло так медленно.
Быть в окружении семьи, это здорово, пусть не всех, две группы уехали обживать купленные дома в Алма-Ату и в Казань, но факт, осталось немало. Перешли все, даже Димка, что был замыкающим, ещё год назад перенёсся. Он сейчас капитан, служит у меня в армии главным мастером по ремонту радиостанций. Мастерской командует, но и связь у нас в армии на высоте. Всех детей нашли, знали в кого их переселили, и забрали. Тут проблем нет, обживались и нарадоваться не могли чистому небу и свежему воздуху. Остальные члены семьи, кто в тылу помогает обживаться, кто воюет. Это я про мужчин говорю. Две женщины в госпиталях работают. Семеро из моих родственников и двое из помощников Димки, сейчас воюют. Точнее воюют трое, остальные занимают места в тылу как высококлассные специалисты, но главное служат и помогают фронту. Да ладно, не важно. Мне дали всего три часа, потом самолёт на Ленинград, причём тот же двухместный истребитель, что меня в столицу доставил. Нужно продолжать наступление, а специфику боёв в том направление знаю только я. Да, я в курсе что меня хотели заменить, но Сталин не дал. У нас не центральное направление, второстепенное. Тут можно и без давай-давай. Хорошо я время провёл, отдохнул душой среди своих, но пора. Вот так попрощавшись, подарки из трофеев уже раздал, ну и покинул подворье. Не один, толпой провожали. Водителя разбудили, тот открыл дверь, ну и ещё раз всех обняв, устроился в салоне, и мы покатили на аэродром. Даже немного гнать пришлось, чтобы успеть. Да успею, лётчик меня ждёт.
Вот так вскоре старый потрёпанный «як» поднялся в небо, и мы полетели к Ленинграду. Добрались благополучно, хотя блокада ещё не была снята. Ещё бы, там не я командовал войсками, иначе давно коридор бы пробили, но и там где я поставлен, важное направление для Ленинграда. Прибыв в штаб армии сразу включился в работу. Выяснил, что одна дивизии серьёзно была потрёпана, и узнал кто виновен. Особисты сразу доложили. Двое из Политуправления штаба моей армии, решили проявить себя, взять высоту, а лавры приписать себе. Новенькие, «старики», что со мной давно воюют, меня хорошо знают и такую глупость бы не совершили. Я отдал приказ военной прокуратуре арестовать обоих, провести расследование, и под трибунал. Правда их ещё найти надо, Политуправление зная мой характер, давно их спрятало, куда-то в Ленинград отправили, да официально перевод был оформлен, но я принципиальный, приказ довели и до штаба фронта. Арестовать за снижение боеспособности армии, провести расследование и под военный суд. Ещё и звонил каждый день в прокуратуру, узнавал, как дело идёт, обещая, что сам приеду и нагну там всех, если разобраться так долго не могут. Впрочем, это так, одно из дел. Армия наконец завершила подготовку, и мы, после мощной артподготовки, прорвав в двух местах оборону, взяли в кольцо семидесятитысячную группировку противника, охватывая его по флангам. Бомбардировочная авиация разрушила мосты и переправы, отступить те не успели. В бегство превратилось отступление, бежали бросая всё, вооружение и технику. Высадившийся воздушный десант, там в основном пулемётчики, и который поддерживала авиация, занял позиции на высотах, и просто косили станковыми пулемётами отступающих финнов. А там всего несколько дорог или земель, где можно пройти. Конечно одиночки и мелкие группы уходили тропками, но основную массу мы блокировали. Две моторизованные дивизии, их и было всего две у меня, совершили глубокий марш,
Ох и паника в верхах у финнов была. По сути между нами и ими крупных подразделений и не было. Те всё бросали под каток нашей военной машины, но с дивизиями шёл один из моих внуков, офицер разведки, тот дроном вёл разведку и сообщал командиру рейдового отряда, что и где находится, наши сносили и шли дальше. Второй внук, тоже офицер разведки, вёл разведку у дорог. Финны решили перейти к своей излюбленной тактике террора малыми группами, бить наши транспортные колонны на дороге, чтобы мои наступающие дивизии встали из-за нехватки всего. Вот на нём и было обнаружение и наведение наших ударных групп охраны тыла, на таких диверсантов, и пока справлялись. Уже порядка тридцати уничтожили и пять рассеяли. Я же занимался котлом, с помощью своих двух дронов постоянно вёл разведку, тут была сосредоточенна почти вся моя артиллерия, ими и били по скоплениям врага и небольшие группы стрелков, рота, две, редко, когда батальон, добивали, так и сужали котёл. Пленных я приказал не брать. А за блокаду и гибель сотен тысяч жителей Ленинграда от голода. И не брали, кормить их ещё. Понятно снарядов много уходило, а у нас столько нет, но мы захватили склады боеприпасов, мои диверсанты не дали их взорвать, и мы получили их в полном порядке, сразу используя. Так что было чем бить противника. Котёл мы раздробили и уничтожили за неделю. Пленных каких-то пять тысяч. К этому моменту Хельсинки уже был окружён, и наполовину взят. Один из полков второй дивизии очистил побережье, захватив береговые батареи и укрепления, и там с баржей начал высаживаться морской десант, две бригады морской пехоты наскребли, и вот высадили, даже корабельная группировка Балтийского флота начала поддерживать с моря, так что две дивизии и две бригады брали Хельсинки. Снабжение в основном по морю шло, мы все силы тратили на котёл, упускать кого я отчаянно не хотел. По сути мы тут в котле переваривали треть всех сил армии Финляндии. Для них это сокрушительный удар.
По мере того как силы освобождались, отправлял их к Хельсинки, а как котёл был уничтожен, сам туда прибыл и принял командование, и к двадцать второму июня, город был взят, о чём дали победный салют в Москве, да ещё мои войска на двадцать километров отошли от города, организовывая зону безопасности. Штаб армии я в Хельсинки разместил, тут ещё работали группы зачистки, полк НКВД, и начала работать гражданская советская администрация. Мы брали город под контроль. Правда, армия утратила наступательный порыв, но понятно почему, итак хапнули больше чем могли, вот и переваривали, перегруппировав силы. Только рейдовые моторизованные группы работали, мы были постоянно на связи, я дронов гонял, сообщал где финны, чтобы те в ловушку не попали, а сами уничтожили засадников и диверсантов. Работало. Чуть позже я стал расширять зону влияния, в сторону Швеции и на Север, беря больше земель и населённых пунктов под контроль. Думал финны запросят пощады и пойдут на переговоры ещё когда бои за их столицу и пошли, но нет, воюют. Хотя переговоры идут, вот и поторопил их.
Шестнадцать лагерей для военнопленных освободили, в основном небольшие, но пополнение, порядка двенадцати тысяч, за счёт них получили. Ещё пять тысяч в тыл, их лечить надо. Один лагерь был женским. Охрану лагерей рейдовые моторизованные группы, задачи которых и было освобождение, просто не брали. Многие тоже через это прошли. Да и не все лагеря успели освободить, находили брошенные, а всех пленных расстрелянных. Так нагоняли охрану и уничтожали. Мстить нужно всегда. В основном всё лето и я занимался расширением земель. Взяли города Ханко, Сало, Форсса, Лахти, Коувола и до Ладожского озера оборона моей армии была. Стояли у окраин таких городов как Турку, Хямеэнлинна. Там оборона сильна, а людей класть я не собирался, проще обойти. Ну и за взятие столицы Финляндии мне вторые звёзды упали. Стал генерал-лейтенантом, итак самым молодым генералом был, так ещё старше стал. Ну и орден дали, «Суворова» второй степени. Полководческая награда. Приятно.
Моряки очищали фарватер, мины убирали до бывших финских городов, а возвращать обратно, даже если Финляндия капитулирует, никто не собирался. Не для того брали. В Хельсинки были захвачены пороховой завод и завод по выделке снарядов, местных рабочих вон, прибыли ленинградские рабочие и вскоре снаряды пошли в мою армию. Запас материалов имелся. Там ещё флот заказ на снаряды подал. Вывозили все припасы, найденные на складах, а когда захватили фермы, молочные и всё такое, на довольствие ставили Ленинград. Фермы в приоритете, туда сразу охрану и работников из тыловых служб моей армии. Часть коров перевозили в Ленинград, на мясо, но и про свою армию я не забывал. Много рыбы было, рыбаки работали. И финские тоже, мы хорошо платили. В общем, территории мы надолго занимали, это было видно. Мы как раз взяли Турку, после двухнедельной осады, когда мне пришёл приказ, сдать армию другому генералу, и прибыть в Москву за новым назначением. Я тут же подсуетился с переводом своих людей, не только родственников, но и некоторых штабных офицеров, и сам вылетел в Москву. Там и получил новое назначение. Принять под командование Калининский фронт, взамен тяжелораненого генерала Ерёменко. Под авианалёт попал. Ну и что, воюем.
Действительно через месяц, фронт серьёзно двинул. Да так, что целая группировка немцев оказалась отрезана от своих у Ленинграда. Почти пятьсот тысяч солдат и офицеров. Мы вышли к Балтике и взяли Ригу, укрепляя позиции, чтобы никого не выпустить из котла. Видя, как мы идём, мой фронт ещё двумя армиями из резерва усилили, если бы не они, вряд ли бы удержались, а так смогли. Вообще такая операция без серьёзной подготовки невозможна, но фронт как раз подготовился. Правда для других двух операций всё запасали, но я решил по-своему. Рискнул и выиграл. Понятно, что линия обороны с двух сторон, одна от окружённой группировки, вторая от остальных, что желали помочь своим вырваться, между ними полоса освобождённой земли, где семьдесят километров, где до ста доходило, но это уже наша земля, возвращённая, тут тылы фронта и авиация размещалась. А бои гремели серьёзные. Моему фронту хватило сил пробить этот коридор и дивизии занимали оборону с двух сторону, вон даже Ригу взяли, одной мотострелковой дивизией усиленной танковой бригадой, там сил было мало, но это всё что я мог, мы в крепкую оборону сели и отражали все атаки. А вот котёл уничтожать, сил уже нет, удержать бы позиции, там другие фронты начали работать.