Фронтовой дневник танкиста
Шрифт:
Жив буду, напишу письмо. Иду в атаку на фрицев, мстить за своих родных. Отдав треугольник, я ушёл к своему танку. Ночью выехали к передовой, и в 6.00 двинулись всей бригадой в атаку. Форсировали речку и поехали дальше. При третьей атаке, 16 декабря, подорвался на мине, они были незаметно замаскированы на картофельном поле.
Письмо
У окопа переднего края
Запечатал
Как живёшь ты, голубка родная,
Напиши поскорей мне ответ.
Я живу близ немецкого дзота
На изрытой снарядом земле.
И под грохот и треск пулемётов
Я мечтаю порой о тебе.
Каждый день ожидаю по почте
Твои письма, волнующие кровь.
И надеюсь что мелкие строчки
Принесут мне и жизнь и любовь.
Вот покончим с немецкою сворой,
Распрощаюсь с лесами, травой.
И на поезде, в мягком вагоне
Из Берлина приеду домой.
Разве даром, моя дорогая,
Без пощады я бью по врагу.
И письмо из Яновского края
Я как сердце своё берегу.
Вспоминаю я зверства расправы,
Кровь на мягком, пушистом снегу.
Распростёртых ребят на дороге
Никогда я забыть не могу.
И в усталых боях и походах
Светлой комнате буду я рад.
Буду слушать твой ласковый голос
Буду видеть твой ласковый взгляд.
город Орша, декабрь 1943 год.
(Записано в декабре 1943 года в Орше)
Подбитый танк Т-4 стоял как твердыня у реки, где была сделана переправа. Я, чтобы не подвергнуться опасности со своим экипажем, на берегу речки вырыл небольшой окопчик, где и помещался с экипажем. Вытащили пулемёт и так дежурили несколько дней.
Противник страшно обстреливал переправу из тяжёлой артиллерии. Осколки осыпали весь берег. Сварить ничего не возможно было, хотя рядом была хорошая картошка. Согнувшись втроём в окопчике, мы не мечтали не о чём, грызли сухари, доедали последний НЗ (неприкосновенный запас).
Неделя тяжёлой жизни прошла и нас ночью вместе с машиной отвезли за 7 километров в тыл. Через некоторое время в нашу палатку зашёл друг и рассказал мне новость. Что когда мы выехали из своей землянки в неё перешли соседи, считая, что наша лучше. Но на другой день тяжёлый снаряд угодил в эту землянку, три дня в которой мы жили, и разнёс всех на куски, кто там сидел. Кровь хлынула мне в лицо. Я проговорил: «Значит, мы ещё счастливы на свете на сегодняшний день». Крепко отблагодарив друга, попрощался с ним. Так я и остался на ремонте несколько дней.
Вечер на рейде
Споемте, друзья, ведь завтра в поход
Уйдем в предрассветный туман.
Споем веселей, пусть нам подпоет
Седой боевой капитан.
Припев: Прощай любимый город!
Уходим завтра в море.
И ранней порой
Мелькнет за кормой
Знакомый платок голубой.
А вечер опять холодный такой,
Что песен не петь нам нельзя.
О дружбе большой, о службе морской
Подтянем дружнее, друзья!
На рейде большом легла тишина,
А море окутал туман.
И берег родной целует волна,
И тихо доносит баян.
город Орша, 18 км. 15 декабря 1943 года.
(Записано 15 декабря 1943 года в городе Орше)
В ночь на 15 декабря мы отправились на исходную позицию в трёх километрах от передовой. На другой день в 6.00 мы были уже на передовой. В 6.00 был дан приказ идти в атаку, и мы, подзаложив грамм по 300, отправились в атаку. Проехали через речку вброд и двинулись дальше. Первые танки были подорваны на минах. Мы нашли проход, и двинулись дальше. Нас осталось пятнадцать танков, через горелые поля деревни, под грохот войны, мы поехали вперёд на следующую деревню, где был противник. Перед деревней стояли проволочные заграждения четырехметровой высоты и семикилометровой ширины. Мы проделали проход и поехали на эту деревню. Здесь я был подорван на картофельном поле на минах. Из – под моего танка, и вокруг его, изъяли 24 мины. Меня нашли через семь дней. Я был глухой три дня. Нашли нас вечером, и принесли холодного супа и чёрствого хлеба. Мы сжались и сказали: « Да, Петя, война».
Конец ознакомительного фрагмента.