Фронтовые дневники 1942–1943 гг
Шрифт:
Член Военного совета нашел наше помещение недостаточно уютным и посоветовал оклеить стены бумагой. Приказал Плеушенко снабдить всех одеялами и постельными принадлежностями. Одеть меня в зимнее – сшить, если нужно, гимнастерку из двух-трех. Настанет ли время, когда не нужно будет cтоять перед генералами навытяжку?
21 января. Вчера Губарев рассказывал нам о первых днях войны, его часть была в Литве, он редактировал дивизионную газету.
Страшный, внезапный удар немцев. Все растерялись, оглоушены. Хаос. Дивизия окружена,
Ночью переправа через бурную реку. Пушки на руках. Вода уносит людей, лошадей, каждый заботится сам о себе. Переправились на тот берег – и дивизия растаяла. Совершенно голые бойцы, кто пешком, кто на лошади – белье их унесло водой.
И все же, несмотря на панику, уверенность в победе не покидала людей. «Ну, еще немного отойдем, соберемся с силами – а там будем наступать».
Об этом непременно надо писать. Крушение иллюзий, горькое и тяжелое похмелье и возникновение новой армии, новой России, решившей бороться за свое существование. Великий перелом.
Письмо от Кирочки (дочери. – М. Д.) с новогодним поздравлением. Только сегодня получил. Пишет, что ее хотели отправить на фронт, но сейчас получила бронь. Очень хорошо. В армии слишком много девушек. Сплошной бардак. Молоденькой девушке не место на фронте среди солдатни. А все-таки дочка у меня неплохая!
Газета наша по-прежнему сера и скучна. Печать провинциализма. Карлов боится улыбки и живого слова. Отдел юмора (это по ведомству Москвитина) появляется очень редко. Мои «эренбурговские» фельетоны печатаются нехотя.
23 января. Полное затишье. Даже артиллерии не слышно. Зима стоит мягкая, легкие морозы.
Наше однообразное существование было вчера нарушено приездом артистов из Свердловска. Выступали у политотдельцев. Просторная изба была битком набита. Артисты едва могли повернуться. Скетчи, пение под аккордеон, литмонтаж. Потом только и было разговоров. Особенно большое впечатление произвела безголосая, но хорошенькая и пикантная опереточная певица. Все в нее влюбились.
Рокотянский, вернувшись из лыжного батальона, сообщил, что оттуда перебежали к немцам пять человек во главе с младшим командиром. Бывшие спецпереселенцы, раскулаченные. Значит, немцы осведомлены о перемене дислокации войск, а возможно, и о готовящемся наступлении.
В свободные часы, в перерывах между солдатскими анекдотами и такого же рода остротами, говорим о перспективах войны. Настроение приподнятое. Мы уже избаловались: каждый вечер ждали «последнего часа» – сообщения о новых взятых нами городах и крупных пунктах.
Рассуждения о будущем устройстве Европы. Возможна ли социальная революция? Я первый высказал предположение, что сейчас не исключена возможность своеобразной диффузии – каких-то новых форм государственного устройства, постепенного перерастания западноевропейской демократии в советские республики. Два года назад эта точка зрения была бы расценена как контрреволюционная ересь. Сейчас наши редакционные политики вполне согласились со мной.
Что осталось от большевистской доктрины? Рожки да ножки. Мне кажется, что партия, выполнив историческую роль, теперь должна сойти со сцены. И сходит уже. Мавр сделал свое дело. Война ведется во имя общенациональной, русской, а не партийной идеи. Армия сражается за Родину, за Россию, а не за коммунизм. Вождь и народ, Сталин и Россия. Вот что мы видим. Коммунисты – всего-навсего организующее начало. Стоит ли вступать в партию?
26 января. Каждый вечер мы с нетерпением ждем «последнего часа», а затем толпимся перед большой картой, висящей в нашем доме. (Он получил название дзот № 2.) Заключаем пари, какой город завтра будет взят. Вся страна сейчас с таким же нетерпением ждет сообщений Совинформбюро. Главное командование применяет немецкую тактику: клещи, клинья, обход и окружение больших городов. Но глядишь на карту – и страшно становится. Впереди еще сотни и сотни населенных пунктов, и каждый приходится вырывать с кровью. Сколько, наверное, жертв! Немцы сопротивляются как дьяволы. Красная армия растает, пока достигнет старой государственной границы.
Если только до тех пор не будет сломлен дух германских войск и не ослабнет сила сопротивления.
А все-таки придет время, когда мы будем гнать, их как баранов.
Спорим – вступят наши в Берлин или нет. Я думаю, что до этого дело не дойдет.
Неужели мне придется всю войну провести где-то на задворках?
27 января. Ликвидация сталинградской группировки закончена. Из 220 тысяч осталось лишь 12, которые еще сопротивляются.
Последнее сообщение: истреблено 40 000, взято в плен 28 000, одних танков захвачено 1300.
Сталинград стал для немцев, итальянцев и румын гигантской могилой. Они получили то, чего добивались. Это настоящие, блестяще осуществленные Канны.
Поколение немцев запомнит нашу Волгу и наш Сталинград.
2 февраля. Узнал очень неприятную новость. Наступление сорвано. Оно должно было начаться этими днями, но все секретные приказы и планы попали в руки врага. Произошло это так.
Какой-то майор, работающий в штабе армии, приехал на передний край. В то время, когда майор ходил по передовой линии, на него напала группа немецких разведчиков, находившаяся в засаде, и живым утащила к себе. Попытки отбить его ни к чему не привели. У злополучного майора находились все секретные бумаги. Спрашивается, случайно ли это произошло? Весьма возможно, что немцы заранее знали о приезде майора. Шпионаж у них превосходный. А немецкие разведчики, к слову сказать, действуют не хуже, если не лучше наших. То и дело забирают живьем бойцов и командиров, пулеметы.