Фрося. Часть 3
Шрифт:
– Андрюша, сделайте, пожалуйста, то, о чём я вам раннее говорила, сами не позорьтесь и не позорьте меня, а тем более, память моей мамы Клары.
– Мамуль, в двенадцать скажи, чтоб разбудили, нас уже нет.
После ухода подвыпивших ребят, Фрося закрыла дверь на кухне и растворила настежь окно, пусть уйдёт этот тяжёлый табачный дым.
А не такие уж плохие ребята, просто я наверно подхода к ним не находила, мне бы всё командовать, да поучать, вот, мама Клара умела находить общий язык со всеми,
Наверно, за эти годы, что я прожила с ней рядом чему-то и научилась, по крайней мере, хочется на это надеяться.
В дверь на кухню тихонько постучали, Фрося оглянулась, и сквозь матовое стекло узнала силуэт своей дочери.
глава 10
Сердце матери гулко застучало в груди, давно она не говорила со своей дочерью по душам, да и когда можно поговорить, рядом с ней теперь присутствует другой человек, заменивший ей мать:
– Заходи Анечка, заходи доченька...
Фрося поспешно распахнула перед дочерью двери.
Аня вошла на кухню, с её чуть помятого после сна лица в свете ярких лучей солнца начинающегося майского дня, смотрели печалью широко распахнутые отливающие цветом мёда необыкновенные глаза.
Мать с дочерью шагнули на встречу друг другу и Аня, всхлипнув, положила голову на плечо Фросе:
– Мамочка, как я по тебе скучаю, как мне часто тебя не хватает, я живу сейчас и постоянно чувствую на себе твои осуждающие глаза.
– Анюточка, я не осуждаю, а страшно переживаю за тебя, за твою не сложившуюся жизнь, болит сердце, что ты отлучена от любимой работы и, возможно, скоро покинешь эту страну, а как я буду жить с этим даже не представляю.
Раньше или позже, ты всё равно вышла бы замуж, а с замужними дочерьми отношения складываются по иному, это уже во многом зависит от зятя.
Фрося уселась на кухонную табуретку, посадила на колени дочь, как когда-то делала в её детстве и юности, и стала плавно качать из стороны в сторону:
– Дочужка, ты уже сама воспитываешь двух дочерей и должна меня хорошо понимать, как больно, когда рушатся надежды, когда твой ребёнок страдает, а ты ни чем, ни чем совершенно не можешь ему помочь...
– Мамочка, когда-нибудь всё образуется и ты, ещё будешь радоваться моим успехам, я твёрдо в это верю.
– Дай бог, детка, но если это произойдёт, то уже далеко от меня.
– Мам, я ведь и так, далеко теперь от тебя.
– Да, Анюточка, далеко и обидней всего, что далека стала душой.
– Мамуль, это не правда, просто я нахожусь между Мишей и тобой, а вы, как только оказываетесь рядом, сразу же начинаете пикироваться, а моя душа разрывается на части от страха, что произойдёт конфликт, что
– Анютка, я же понимаю, что ты уже у меня взрослая девочка, что у тебя своя самостоятельная жизнь, ты сама уже растишь двух девочек, и становиться поперёк между тобой и Мишей я не собираюсь.
Если бы не сегодняшнее положение вещей, я вполне приняла бы нормально твоё замужество, и постаралась найти общий язык с твоим мужем, но то, что он натворил, я ему простить не могу.
– Мамочка, всё образуется, мы уедем в Израиль, я всё сделаю, что от меня зависит, чтоб снова работать врачом, что бы вы с Ривой опять мной гордились.
Кстати, Рива в письмах заверяет, что она всё сделает для этого, а они с мужем не последние люди в израильской медицине...
– Доченька, для этого вам нужно ещё туда попасть и не забывай там совсем другой язык, другой подход, ай, что там говорить, там всё другое.
– Мамуль, я уже учу иврит, насколько это можно выучить в моём восприятии его, а раввин Пинхас оказывает мне в этом посильную помощь.
– Ах, скоро я окажусь в положении Ривы, только издалека по письмам буду радоваться твоим успехам.
– Мамуль, жизнь ведь не стоит на месте, может быть, скоро появится возможность, тебе прилетать к нам, а мне к тебе...
– Анюточка, на эту тему мы можем с тобой говорить день и ночь, но от этого ничего не изменится, я уже смирилась с тем, что ты находишься от меня на далёком расстоянии, а всё остальное, как говорил незабвенный ксёндз Вальдемар, в руках божьих, а вот, то, что зависит от нас надо постараться использовать в жизни по максимуму, так мне всегда говорила моя мама Клара.
Ещё я могу вспомнить раввина Рувена, который убеждал меня в том, что если есть у человека шанс, он не должен его упускать, чтоб потом не жалеть об упущенных возможностях.
Анюточка, я отлично понимаю, что твой отъезд в Израиль, на сегодняшний день и есть тот шанс, который ты не должна упустить и поэтому я не буду препятствовать твоему отъезду, а больше того, сделаю всё, что от меня зависит, чтоб ты опять стала счастливой, даже оставшись от тебя вдалеке и с разбитым сердцем...
Всё, доченька, я хочу последние часы, которые осталось провести Кларе Израилевне на земле, побыть с ней рядом, тем более, я слышу, люди стали приходить.
Мать с дочерью поднялись на ноги, крепко обнялись, постояли так некоторое время молча и вышли из кухни.
У изголовья покойной Клары Израилевны по-прежнему сидел Алесь, погружённый в свои думы, не замечающий ничего и никого вокруг.
Фрося подошла к нему, положила руку на плечо:
– Алесик, иди, пожалуйста, отдохни в спальне, может и поспишь немножко, у тебя совсем ввалились глаза, а тебе надо быть сейчас очень сильным.
Ступай, ступай, пока ты будешь здесь в Москве обследоваться, я буду всё время рядом с тобой, мы ещё станцуем на свадьбе у нашего Андрейки.