Фуэте на пороховой бочке

Луганцева Татьяна Игоревна

– Как ты? – спросил репетитор.

– Нормально, Константин Львович, нормально, – успокоила его Настя. – Вы за меня не волнуйтесь. Свой уход из профессионального балета я теперь воспринимаю не как трагедию, а скорее как облегчение.

– Ноги? – уточнил господин Шелестов, не вдаваясь в детали. И так было понятно.

– Болят окаянные. – Они понимали друг друга с полуслова.

– Ой, моя птичка, как мне тяжело это слышать! Я звоню узнать, нашла ли ты себя в жизни без балета?

– Пока рано говорить, Константин Львович. Я всего лишь один день проработала официанткой…

– Официанткой?! – прервал ее педагог. –

Дорогая моя, что я слышу? Тебе нельзя работать официанткой! Совершенно исключено! Такие нагрузки непозволительны! И вообще, работа не для тебя!

– Ну, это была проба, я еще не решила, куда я действительно направлю свои силы, – ответила Настя.

– Я хочу встретиться с тобой, у меня к тебе, Настенька, очень заманчивое предложение, – сказал господин Шелестов весьма интригующим тоном.

Настя сморщила свой аккуратный носик и прикусила губу. Она примерно знала, что хочет сообщить ее бывший учитель: поскольку сам ведет хореографию у детей, наверняка надумал предложить сотрудничество. Но Настя для себя решила, что педагог из нее – никакой. Работать с детьми ей не хотелось. Она никогда не чувствовала в себе тягу к преподаванию, а уж с детьми вообще не умела общаться, за неимением собственных чад. Но оскорблять Константина Львовича нельзя ни в коем разе, к тому же она с удовольствием продолжит с ним встречаться. Поэтому бывшая балерина и произнесла обтекаемое:

– Сегодня я буду занята, а вот завтра позвоню вам и с удовольствием отвечу на все ваши вопросы и задам свои.

– Я буду ждать, Настенька, так как очень не хочу потерять связь с моей любимой ученицей, – распрощался с ней Константин Львович.

Звонок учителя несколько прибавил сил Анастасии, и она с удвоенным рвением снова принялась за уборку квартиры. А потом залегла в ванну, полную теплой воды с пеной, начиная готовиться к свиданию.

«Зачем я ввязалась в эти знакомства? Просто бес попутал… Сейчас мне совсем ничего не хочется, но не пойти тоже уже не могу… Пугает другое: мне кажется, что причиной, по которой у меня пропало желание знакомиться с кем-либо из мужчин, стала моя встреча с Петром…» – размышляла Настя, вытаскивая ногу из пены и намыливая ее от бедра до кончиков пальцев.

Настя туго перебинтовала свою больную коленку, надела серые брюки в тонкую черную полоску, чтобы скрыть бинты, и короткую черную куртку. Несмотря на боль, она обулась в полусапожки на высоких шпильках, затем покидала во вместительную сумку необходимые вещи и вышла из квартиры, слегка прихрамывая. Спортивное прошлое и умение терпеть боль от травмы делали свое дело, а уж обезболивающие таблетки поставили жирную точку.

На улице Настя сразу же вжала голову в плечи и поежилась. До метро надо было бежать минут десять, но она не рассчитала, что сегодня так похолодает. Она застучала каблуками по асфальту, подумывая, не поймать ли ей частника, и в тот же момент рядом с ней остановился черного цвета автомобиль представительского класса. Настя, не глядя, даже чуть отвернувшись, шла своей дорогой. Машина ехала следом и призывно сигналила. Наконец балерина раздраженно оглянулась и встала. Автомобиль тоже остановился. Из него появился Петр в черном плаще с теплой подстежкой и в темно-синих джинсах.

– Привет!

– Привет… Что ты здесь делаешь? – удивилась Настя. –

Мы же сегодня утром расстались в больнице!

– Вот именно! Но девушка так стремительно удалилась, что я не успел взять у нее телефончик, – полушутя, полусерьезно ответил Петр.

– И поэтому взял мой телефончик в приемном отделении? – уточнила Настя, радуясь, что не нанесла на лицо боевой раскрас, потому что от влаги, льющей с неба, оно немедленно превратилось бы в сине-зеленую маску племени людоедов.

– Я давно здесь… не решался подняться… А пока решал, тут ты и вышла. Мне везет! Ты хорошо выглядишь… Куда-то собралась?

– На свидание, – честно ответила Настя, хотя и не считала себя обязанной отвечать на вопросы.

– По щекам ты меня уже отходила, а теперь идешь на свидание… – Петр говорил несколько разочарованно. – А чего я ожидал? Что у такой женщины нет поклонников? Конечно есть…

– Да, есть, – подтвердила она, сама не зная, к кому едет на встречу. – Поэтому прошу оставить меня в покое.

Петр вытащил из машины огромный букет розовых роз и преподнес его Насте, заявив:

– А я упрямый! Я буду отбивать твоих поклонников одного за другим.

– Ты что, маньяк? – Настя не могла оторвать взгляда от роскошного букета.

– До знакомства с тобой подобного со мной не случалось, а тут что-то…

– Это всего лишь нервный стресс, Петя. Пройдет, – успокоила его Настя, по-прежнему любуясь цветами.

– Возьми букет, пожалуйста.

– Спасибо, конечно, но как-то… не стоит. Петр, честное слово, мне от тебя ничего не нужно. – Однако Настя все-таки взяла букет.

– Я уже понял, – усмехнулся Петр. – Садись, подвезу.

– Я сама.

– Садись, говорю! Чего мерзнуть? Ну и упрямая же ты девица… – улыбнулся Петр, выглядевший просто голливудским актером.

Настя обреченно послушалась. Положила букет на заднее сиденье, а сама села на место рядом с водителем.

– Только не к тебе домой! И вообще я скоро куплю газовый баллончик – специально для встреч с тобой.

– Да ты и так за себя постоять можешь, – задумчиво потер себе щеку Петр, явно вспомнив что-то. – Отвезу, куда скажешь.

Настя быстро назвала адрес, и машина тронулась в путь.

– А ты привыкла к цветам? Я имею в виду, тебе как бывшей артистке их дарили каждый день? – спросил Петр.

– Не каждый, а в день выступлений, когда танцевала сольную партию, не в кордебалете, – поправила Настя. – Напрашиваешься на комплимент? Не переживай, твой букет произвел на меня впечатление, он великолепен. Такие нежные цветы…

– Я старался. Только цветы-то нежные, зато шипы у них острые… Что у тебя с ногами? – спросил Петр.

– Тебя это не касается. Веди машину и не смотри на меня, а то у меня пульс учащается, когда сажусь к тебе в машину. Уже подсознательно жду: что-то должно произойти…

– Может, пульс-то не из-за этого учащается? – хитро посмотрел на нее Петр.

– Ты о себе столь высокого мнения? Считаешь себя неотразимым? – спросила Настя.

– Не жаловался… до последнего времени.

– Ага! А как подружка захотела тебя изничтожить, так резко изменил свои взгляды? Решил перекинуться на невзрачную балерину с поврежденными ногами? – спросила Настя.

– Ты явно недооцениваешь себя, – возразил Петр. – Меня просто поразила хрупкая женщина, в теле которой как только душа-то держится…