Фурии командира

Батчер Джим

– Почему? – обратил свой вопрос в воздух Тави. – Почему они здесь?

В голосе Макса появилось напряжение.

– Командир, это академический вопрос. Могу я отдать приказ об атаке?

Тави смотрел вниз, на долину. Сражаться с канимами – одно дело, он уже довольно давно этим занимался. Он уважал врага и сожалел, что вынужден убивать канимов, но у него не оставалось выбора. Если алеранцы не будут убивать канимов, канимы убьют алеранцев, тут все было предельно просто.

Однако этот разношерстный легион состоял не из канимов. Это были алеранцы, люди, оберегать и защищать которых было долгом Тави.

Однако теперь они стали врагами. Два года сражений научили его одной истине: какой бы опытной ни была армия, каким бы умелым ни был командир, исход войны всегда одинаков – смерть.

Погибнет более четырех тысяч алеранцев, и смерть их будет ужасной, – но их здесь вообще не должно быть! Тави не мог себе позволить упустить такую лакомую цель – уязвимая колонна элитных воинов-канимов, даже если придется уничтожить этот странный легион, кем бы ни были эти люди.

Таков его долг, тут не могло быть сомнений.

Четыре тысячи алеранцев. Он собирается убить более четырех тысяч алеранцев.

– Проклятие, – прошептал он.

Тави подавил сильный позыв к рвоте, когда попытался поднять руку, чтобы начать передавать по цепочке сигнал об атаке.

Однако в самый последний момент его охватило слабое и странное ощущение удивления. Лишь через мгновение он понял, что это не его эмоции. Они пришли к нему из иного источника, и Тави в панике повернул голову.

На него смотрел вражеский разведчик, одетый в свободную домотканую тунику, испачканную землей и соком растений, невысокий коренастый мужчина с удивительно широкими плечами и шеей в буквальном смысле толще, чем основание черепа. Несмотря на рваную одежду, он был в настоящих сапогах легионера, и, хотя кожаный ремень залоснился от старости, на бедре висел настоящий гладий, а короткий мощный охотничий лук, который он держал в руках, показался Тави совсем новым. Разведчик появился из зарослей в десяти футах от них.

Тави вскочил на ноги, одним движением выхватил из ножен тяжелый охотничий нож и метнул его во врага, но не успел взять нож правильным хватом или сделать прицельный бросок. Нож закувыркался в воздухе, и Тави понял, что едва ли он причинит серьезный вред вражескому разведчику.

Однако он швырнул нож вовсе не для этого. Разведчик инстинктивно выпустил стрелу, стараясь одновременно уклониться от ножа, – и стрела ушла в сторону.

Опустив голову, Тави метнулся вперед и врезался плечом, закованным в доспехи, в живот разведчика. Удар больно отозвался в шее и плече, но разведчик лишь крякнул, падая на землю. Тави упал на него, схватился двумя руками за старую тунику и ударил лбом в шлеме в его лицо. Он услышал, как с влажным треском ломается нос врага.

Однако разведчик поднял мощную руку и вцепился в горло Тави, и тот почувствовал, что хватка врага усиливается его фурией. Тави понял, что, если он чего-нибудь немедленно не предпримет, заклинатель земли сломает ему шею.

Тави коленом изо всех сил врезал разведчику между ног, и на мгновение хватка ослабла. Тави вновь ударил шлемом в лицо врага, потом еще несколько раз. Через мгновение тот уже не шевелился.

Схватка заняла три или четыре секунды.

Тави откатился в сторону, его горло горело, он с трудом втягивал в себя воздух, и на миг ему показалось, что вражеский разведчик раздавил ему трахею, но через несколько секунд ему удалось сделать нормальный вдох.

Макс выхватил меч и приподнялся, но реакция Тави оказалась намного быстрее, и лицо антилланца заметно побледнело.

– Проклятие, – прошипел он. – Командир?

– Я в порядке, – прохрипел Тави. – Они нас видели? Они что-нибудь слышали?

Макс огляделся по сторонам, слегка приподняв голову, потом снова лег на землю.

– Оттуда доносится шум. – Он посмотрел в глаза Тави. – Командир, пора давать сигнал об атаке. Сейчас.

Тави посмотрел на потерявшего сознание разведчика, неподвижно лежавшего на траве, поднял руку и коснулся переднего края своего шлема, ставшего влажным от крови.

– Я знаю, – сказал Макс, и его голос прозвучал жестко. – Знаю, ты не любишь убивать. Знаю, там наши люди. Знаю, что все это ужасно. Но мы на войне. Ты должен отдать приказ об атаке.

– Передай Крассу, – тихо сказал Тави. Макс облегченно вздохнул, кивнул и стал подниматься на ноги. – В сражение не вступать. Отступайте к пункту сбора и ждите нас там.

Макс смотрел на Тави широко раскрытыми глазами.

Тави продолжал, вытирая окровавленные руки о траву:

– Передай Боевым вoронам, чтобы они оставили позиции и отступили.

– Командир, – тихо сказал Макс после долгой паузы. – У нас больше не будет такой возможности.

Тави прищурился и посмотрел на друга:

– Мы уходим, трибун. Ты получил приказ.

– Есть, командир, – совсем тихо ответил Макс.

Затем он скрылся в траве. Тави знал, что он тут же начал знаками передавать его приказ.

Вскоре Макс вернулся и молча смотрел, как вражеская армия уходит из долины за пределы их досягаемости.

– Проклятие, почему? – наконец спросил трибун.

– Почему мы не сожгли четыре тысячи наших людей? – спросил Тави и показал на лежащего разведчика. – Погляди на него, Макс. Что ты видишь?

Несколько мгновений Макс не сводил глаз с потерявшего сознание парня, затем нахмурился, наклонился к нему и приподнял его тунику.

– Все мышцы перекошены, деформированы. Он был прикован к колесу или плугу. – Правая щека Макса дернулась, но едва ли он это заметил. – Следы кнута на плечах и животе. И шрамы от ошейника на шее. Он раб.

– Он был рабом, – уточнил Тави. – Теперь на нем нет ошейника. – Он кивнул на армию, идущую по долине. – Мы хотели узнать, что может заставить алеранцев воевать бок о бок с канимами, Макс.

– Канимы освобождают рабов, – с гримасой отвращения ответил Макс.

Тави кивнул.

– Сколько их? – спросил Макс. – Как ты думаешь?

– Едва ли очень много, – сказал Тави. – У них мало снаряжения, если мы можем судить об армии по тому, что видим у разведчика. И если бы их собрали очень много, то шпионы Эрена об этом узнали бы. А так все сходится.

– О чем ты? – спросил Макс.

Тави кивнул в сторону рабского легиона:

– Эти люди знают, что в случае поражения они умрут, Макс. Жизнь многих рабов тяжела, но далеко не всех. Полагаю, тех, кто пожелал сражаться, было совсем не много, остальные предпочитают подождать, пока война закончится.