Фуршет для одинокой дамы
Шрифт:
— Надо отметить твой приезд, — принялся хлопотать он. — Что предпочитаешь: шампанское, мартини? А может быть, красное? У меня есть потрясающее вино…
— Прекратите, — смогла вымолвить я. Он сделал страшное лицо, ткнув пальцем в дверь, отчаянно замотал головой, я в страхе повернулась, дверь закрыта, но, возможно, он прав и противный Виталий подслушивает. — Мартини, — отозвалась я, — только безо льда.
— Я помню, моя радость, ты всегда пьешь безо льда. Прошу. — Он протянул мне бокал, я взяла, он обнял меня за талию и полез с поцелуями, я пробовала отстраниться, но он шепнул:
— Все
— Кстати, мы встречаемся третий раз, причем вторая встреча произошла в кромешном мраке.
— При свете ты красивее, чем во мраке кромешном.
— Уберите руки, я помню, что все должно быть натурально, но не до такой же степени.
Он ненадолго отлепился, я смогла выпить и поставила бокал на стол.
— Еще? — спросил он. Если честно, я сильно нуждалась в выпивке, но, взглянув в лицо Александра, в глазах которого весело отплясывали черти, сказала себе «обойдешься» и ответила:
— Спасибо, не надо.
— Тебе стоит быть оживленнее, — шепнул он, приблизившись. — Побольше радости и все такое…
«Вдруг здесь записывающее устройство? — озарило меня. — И нас подслушивают?»
— Как ты тут оказался? — задала я вопрос с живостью.
— Ты так внезапно исчезла, я почувствовал себя сиротой, потом подумал, может, отдохнуть пару дней, развеяться. И вот я здесь.
— Вы…
— Детка, мы же любовники, — шепнул он. — Какое к черту «вы»?
— Ты давно тут?
— Дня три, не помню точно… Да, три дня, я соскучился, — заявил он проникновенно и вновь полез с поцелуями.
Я замерла, соображая, что теперь делать-то? Потом уперлась руками в его грудь и прошептала:
— Еще раз протянешь свои лапы, так врежу… — Я гневно сверкнула глазами, одернула подол и шепотом продолжила:
— Здесь эта штука?
— Что? — тоже шепотом спросил он.
— Штука, при помощи которой подслушивают.
Он почесал в затылке и пожал плечами.
— Ты думаешь?.. — спросил с сомнением.
— При чем тут, что думаю я, и что вообще я могу думать? Это твой номер.
— Мой, — согласился он, — но о штуках я ничего не знаю.
— — Тогда почему все должно быть натурально? — подозревая подвох, проявила я интерес.
— Надо вживаться в образ.
— Какой еще образ? — перешла я с шепота на повышенные тона, но тут же сникла, косясь на дверь.
— Мы же любовники. Если эти типы что-то заподозрят…
— Но они ушли.
— К сожалению, не навсегда.
Я с трудом сделала пару шагов и плюхнулась в кресло. Посидела, подумала и спросила:
— Что происходит?
— Это ты у меня спрашиваешь? — ахнул Саша.
— У кого же мне спрашивать?
— Уж точно не у меня. Я вообще ничего не понимаю…
— Подожди, подожди. Ведь ты знаешь, что я не Регина. Ведь знаешь?
— Конечно. С Региной мы неоднократно встречались, она симпатичная девушка, но до тебя ей далеко. Ты просто… высший класс. Ей-богу. Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не заключить тебя в объятия.
— Какую? — нахмурилась я, соображала я в тот миг неважно.
— Э-э… — заметно озадачился он. — Я хотел сказать, ты и я, почему бы нам не стать ближе друг другу, я имею в виду…
— Теперь эти называется малостью? — взревела я, пораженная его нахальством.
— Детка, обещаю, ты не пожалеешь, я буду очень стараться.
— Я вас в психушку сдам, — заявила я сурово. — Немедленно прекратите.
— Мы опять на «вы»? Ведь договорились?
Тут я сообразила, что сижу здесь уже довольно давно, черт-те чего успела наслушаться, но главного так и не узнала.
— Стоп, — предупредила я, заметив, что Саша открыл рот, чтобы выдать очередной перл, — я хочу знать, почему вы солгали этим людям?
— Ты солгал, — поправил он. — Мы на «ты», и не возражай.
— Хорошо. Так почему ты солгал? И без долгих отступлений. Желательно, одним словом.
— Одним не могу. Могу попробовать двумя. Помогаю Родине. А еще красивой девушке. Если честно, сначала красивой девушке, а потом уже Родине. Хотя я ее очень люблю и так обрадовался, когда она обо мне вспомнила, что чуть не умер от счастья. И не смотри так, это чистая правда.
— В двух словах все равно не получилось, — сказала я, сообразив, что нарвалась на страшного болтуна.
— Я старался, честно.
— И что там Родина? — кашлянула я, начиная догадываться.
— Родина явилась в образе туповатого парня в костюме и при галстуке, и это при жаре в тридцать градусов. Стало ясно, если Родина при параде, она не шутит и с собой шуток не потерпит. Родина представилась Павлом, Павлом Игнатьевичем, и предъявила удостоверение.
— Ясно, — вздохнула я.
— Вот-вот, я забился в конвульсиях от счастья, а Павел мне: так, мол, и так, Александр Иванович, как гражданин вы должны помочь и содействовать. Само собой, я ответил, что с огромной радостью. И тут же получил задание. А когда он показал твою фотографию, подумал, нет худа без добра, ты мне еще в отеле понравилась, я даже решил, неплохо бы нам познакомиться поближе. А теперь мы любовники, и это открывает большие перспективы. — Вроде бы он все объяснил, но понятнее от этого не стало, все еще больше запуталось. — Ты должна мне помочь, — вдруг заявил он, а смотрел так, что разом стал похож на кота: щурится, мурлыкает и вот-вот облизнется.
— Помочь? — переспросила я, решив, что ослышалась.
— Конечно. Это вам, секретным агентам, все нипочем, пистолет в трусиках, нож в бюстгальтере, а я скромный парень… Я боюсь.
— Кого? — опять спросила я и тоже начала бояться.
— Всех. — На этот раз он был лаконичен. — Родину и этих двух мордастых, что тебя привезли, тоже боюсь.
Я посмотрела на него внимательно и заявила:
— Полно врать-то. Не похож ты на трусливого: морду стрющил, а в глазах черти.
— Я притворяюсь, храбрюсь из последних сил. На самом деле я отчаянно трушу, потому что Родина Родиной, но собственная шкура — шкурой, моя мне не то чтобы слишком нравится, а просто привык,